– Хорошо, дальше!
– Почему произошел взрыв так рано, что он не успел уйти за защитные экраны? – Лейтенант снова задумался на какое-то время. – Тоже можно объяснить. Не успел учесть возможных последствий с необходимой точностью. Он же инженер-энергетик, а не двигателист, не механик по двигателям внутреннего сгорания.
– Логично. Но ты забыл про ответ на самый главный, первый вопрос. Зачем ему это было нужно, даже если он враг? Что дает эта диверсия?
– Я слышал, как отзывались об этой трагедии конструкторы. Ведь повторить конструкцию они могут без труда, но теперь им не повторять нужно, не собирать новый двигатель с данными изменениями и дополнениями. Им теперь надо разобраться в причинах аварии. Если произошел взрыв и не ясны его причины, то такой двигатель пускать в производство нельзя. Это же очевидно. Значит, будут разбираться, изучать остатки двигателя после взрыва. А все это затормозит планы по вводу новых систем, затормозит выполнение задания Государственного комитета обороны. Уничтожение опытного образца всегда приводит к незапланированным потерям времени и сил. Что авария с двигателем на стенде, что с опытным образцом самолета во время первых вылетов.
– Убедил, давай дальше, – кивнул Шелестов. – Про подозрения насчет Алины Викуловой я тебя не спрашиваю. Тут личные отношения. По всем нашим правилам, ты не имеешь права ее обсуждать и оценивать. Теперь скажи, кто еще мог приложить руку к аварии и кто может копировать чертежи и передавать их немецкому шпиону?
– Копировать с помощью техники из лаборатории копирования, где Алина работает, не может никто, кроме лаборантов.
– Это я знаю. От этих запахов не избавиться. И эти запахи вызовут здоровое любопытство у каждого начальника, если подчиненный не должен был заниматься копированием. Но дело в том, что чертежи узлов и новых инженерных решений скопированы другим способом. С помощью фотоаппарата специального устройства именно для микросъемки. У нас с тобой, Павел, должен сформироваться иной круг людей, которые имеют возможность копировать чертежи. Давай думать…
Коган вошел в пивную и осмотрелся. Типичная забегаловка на окраине, прокуренная и не очень чистая. И въевшийся в стены запах пива, соленой рыбы и дешевого табака. И это несмотря на то что стены почти всюду обложены стеклянной плиткой, которая моется различными средствами и не дает возможности развиваться всякой антисанитарии. Должна мыться. Как и полы. Вон те, с рваным линолеумом, по которому сейчас уборщица, одетая в черный халат, возит грязной половой тряпкой на швабре. Гулко отдаются под низкими сводами голоса подвыпивших, возбужденных алкоголем мужчин, хриплый неестественный смех.