– Что насчет правил? – спросил Фрик.
– Их будет два, – ответил Аттикус. – Никакого языка, кроме нормального собачьего, и никакой иной манеры поведения, кроме собачьей. Мы будем жить так же, как должны были.
– Без хозяев? – уточнил Фрик.
– Хозяев у нас не будет, – пояснил Аттикус. – Собаки без хозяев есть единственно настоящие собаки. Трое должны уйти: большая сука, черный пес и тот, кто использует слова странным образом. Как только они исчезнут, мы сможем жить так, как должны.
– Ты собираешься бросить вызов черному псу? – спросил Макс.
– Нет, – отозвался Аттикус. – Мы должны избавиться от всех троих за раз. Мы сделаем то, что должны, и сделаем это быстро, до того, как остальные псы поймут, что к чему.
– Когда? – спросил Фрик.
– Этой ночью, – ответил Аттикус.
И хотя это и было не очень-то по-собачьи, но они разработали план вплоть до деталей, мельчайшая из которых предусматривала то, что они будут делать, если план провалится.
Принц произнес другую поэму:
Не истинен тот свет, что движет днем,
Не верен тот, что замер после.
Лишь розовый рассвет тревожных снов
Меж перьев птиц забрезжит.
…Макс был готов убить его прямо на месте.
После того, как псы поразмыслили над услышанным, почти все разошлись по своим подстилкам и сразу же заснули, словно убаюканные словами Принца. Только не Аттикус. Аттикус позвал Мэжнуна в парк на очередной разговор. Затем, когда в логове все притихли и раздавалось только мерное дыхание, Фрик и Фрак поднялись со своих мест. Фрик бесшумно подкрался к Белле с Афиной и с силой сжал челюсти вокруг шеи Афины, покончив с ней. Ее сдавленный визг никто не услышал.
Выждав немного, Фрак разбудил Беллу, слегка потеребив ее морду.
– Они забрали маленькую суку, – сказал он.
Белла сонно поднялась, но, не увидев Афины, тотчас насторожилась, до нее наконец дошел смысл слов Фрака.
– Куда они забрали ее? – спросила она.
– Я не знаю. Мой брат отправился за ними. Я отведу тебя.
Он вел ее на улицу Блур, она пролегала через холм, неподалеку от парка, и, несмотря на ночь, была оживленной. В этом оживлении чудился свой ритм: вереница машин проносилась с горы вниз, затем все ненадолго стихало, и вновь машины мчались с холма. У подножия, на тротуаре стоял Фрик в пятне света уличного фонаря. Он смотрел на что-то на противоположной стороне дороги.