Ребе решил, что укроет девочку ото всех, чтобы суметь понять, что именно происходит. Для этого необходимо связаться с Израилем. Пока же нужно было массировать, успокаивать и убеждать малышку, что она в безопасности. Приняв решение, раввин отправился к девочке, которую как раз докормили. Что-то беспокоило мужчину, что-то связанное с фамилией ребёнка, но вот понять он пока не мог, поэтому присел на кровать девочки, улыбнувшись ей.
Почему-то улыбка мужчины совсем не была фальшивой. Он был добрым, отчего этого странного мужчину по имени Ребе хотелось обнять, но Ингрид не посмела. А дядя улыбнулся ей и начал рассказывать какие-то очень необычные вещи, девочка даже подумала, что уже умерла и ей всё это только кажется или даже снится.
– Ты останешься здесь, – твёрдо произнес раввин. – Мы сумеем спрятать и защитить тебя.
– А… ну… они… – боясь возвращения боли, Ингрид сжалась, но ребе погладил уже испугавшегося ребёнка.
– Никакие «они» тебя здесь не найдут, – мужчина был очень убедительным, да и девочке хотелось поверить. – Ты здесь в безопасности.
– Спасибо… – прошептала Ингрид и вдруг широко зевнула.
– Спи, малышка, – погладила её мягкая рука какого-то необыкновенно доброго мужчины, так непохожего на тех… чёрных.
Тетя Руфь села рядом с постелью девочки, гладя её и напевая колыбельную на идише. Ребе кивнул и вышел: нужно было организовать общину. Ситуация была не самой простой, раввин это хорошо понимал; кроме того, необходимо связаться с консульством. Еврейская девочка в таком состоянии, как наблюдалось много-много лет назад, не могла не вызывать серьёзных вопросов. Идеально было бы переправить её в Израиль, но для этого надо выяснить – кто она и откуда.
– Хаверим,15 – обратился раввин к собравшимся по его приглашению мужчинам общины. – У нас очень сложная ситуация. Синагога даёт приют еврейской девочке, которую явно мучили по неизвестной пока причине. Ни о чём рассказать ребёнок ещё не может, поэтому нужно выяснить что-то кроме фамилии. Где жила, с кем, кто родители…
– Мы выясним, ребе, – серьёзный мужчина с карими глазами и присыпанными сединой волосами серьёзно кивнул.
– Девочка называет себя Ингрид Мот, – пояснил ребе. – Её бабушка звалась Ида Пельцер, и это, пожалуй, всё, что нам известно. Ребёнок чего-то боится, кроме того, пытки, к ней применённые, уважаемый Самуил классифицировал как знакомые ему с детства.