Вельс очнулся в каменном гробу, в котором был заточен. Свет не проникал в его гробницу. Он попытался пошевелиться, но цепи все еще сковывали все движения. Он чувствовал, как его переполняла сила. Ей, конечно, было еще далеко до былой мощи, но Вельсу хватило сил разорвать цепи и разбить свой каменный склеп. После того, как разбил гробницу, Вельс увидел все ту же кузницу в пещеру. Рядом с горном сидел крепкий старик высокого роста, статный, мощный внешне. Светлая рубаха на вороте расстегнута, на ногах ярко-красные сапоги. Седая борода и седые волосы до плеч. Он внимательно смотрел на человека, который предстал перед ним.
– Долго же ты! – начал старик. – Я уже думал, что ты не успеешь вернуться!
– Да, брат мой, я наконец-то прозрел, – отвечал Вельс, – прости меня, мой разум был задурманен.
– Очень сильный заговор был на тебе применён, и моих сил не хватило бы его разрушить, – с тоской отвечал кузнец. – Моих сил сейчас мало на что хватает. Проходи, садись, нам нужно о многом поговорить.
– А я о многом хочу послушать, расскажи мне все! – сказал скиталец.
– Я бы и рад рассказать тебе все, что я знаю, – отвечал Сварг, – но прости меня, у меня украли часть воспоминаний.
– Ты говоришь также как и тот дух ветра в горах, – проговорил Вельс. – Он рассказал, что у него украли тело и его имя, и он вынужден теперь скитаться по белому свету. Если так говорить, я тоже не помню нечего до того момента, как я оказался ребенком.
– Я выяснил, что было применено очень сильное заклинание, но я не узнаю какое, – продолжал кузнец. – Я и в тебе не сразу признал брата, если бы тот оборотень не сказал, что нашел в лагере необычного мальчишку, с которым творились странные вещи, я бы даже ничего не заподозрил.
– Какой оборотень? – спросил Вельс.
– А ты не признал его? – удивился старик. – Столько лет с ним бок о бок прожил! Но, ладно, не напрягай память, я расскажу тебе с самого начала. Однажды, произошло сражение, два храбреца прибыли в деревню, но было уже поздно, так им показалось. На самом деле их там уже поджидали. Воины бились очень храбро, но даже самые могучие могут не выстоять. Оборотню пробили грудь заговоренными стрелами, и он упал и мог больше пошевелиться, медленно умирая в мучениях. Второй же воин, спас его, посадив на коня, но сам же получил серьезные раны, и где-то далеко в поле сложил голову. Второй воин, это мой был сын. С тех самых пор, я потерял его из виду, и даже не могу увидеть, но я знаю, что он еще жив!