У женщины была синевато-красная ледяная кожа, вены набухли, а сама она мелко-мелко дрожала, точно от озноба, хотя в комнате с закрытым окном стояла духота.
Продолжая держать ее, Грей спросил девушку в платье и фартуке сестры милосердия, жавшуюся в углу:
– Не ранена?
Она подняла на него зареванные глаза и выдавила:
– Н-н-нет.
– В коридоре полицейские. Иди к ним.
Девушка выскочила, тогда Грей ослабил хватку и, подтолкнув Гареллу в сторону дивана, как можно мягче произнес:
– Я должен позвать врача.
Дрожа, она посмотрела на него пустыми, тусклыми глазами. Женщина выглядела вполне милой, несмотря на яркий макияж, особенно заметный на синюшном лице. Черты казались смутно знакомыми, словно Грей уже видел ее в полицейской башне. Может, она была свидетелем по одному из дел? Или даже подозреваемой?
Мато резко замотала головой. Грей сел рядом на покосившийся диван – одна ножка короче другой. Комната была полна старой мебели: столов, стульев и досок. Настоящий преступник мог бы сделать это оружием.
– Мое сердце не бьется, врач сказал, – Гарелла с отчаянием посмотрела на коршуна. – А я знаю, оно еще бьется, но медленно. Он меня отпустил.
Простой вопрос «Кто?» так и рвался с губ, однако Грей не смел задавать его раньше времени, чтобы не спугнуть женщину.
– Я понимаю. И внутри так тяжело, кажется, кровь стала каменной, верно?
Грей сжал правую руку в кулак. Это было частью дела, закончившегося огненным адом. Его так хотелось забыть, но оно не отпустило даже с началом нового расследования.
– С вами такое было? Что со мной?
– Не было, но я знаком с тем, кто умирал дважды. Расскажите, что с вами произошло?
– Я не знаю! – Гарелла снова перешла на визг. – Я возвращалась домой, потом мне стало плохо, и очнулась я уже дома. Утром сердце закололо, а я знала, что в приюте мне помогут. Я пошла туда.
– Что за приют?
– Не знаю, я не была там никогда раньше. Так давит! – Гарелла говорила возбужденно, но глаза казались стеклянными, как у чучела. Она положила руку на грудь. – Я не чувствую ничего. Я знаю, что это все. Он так сказал. Я сделала, что надо было, и он меня отпустил.
– Кто? Что сделали?
– Не знаю, не знаю, не знаю, – как заклинание зашептала Мато. – Дай мне почувствовать себя живой!
Гарелла вдруг скользнула к Грею и, пытаясь залезть на колени, положила ледяную руку ему между ног. За одну секунду синие губы оказались так близко перед его лицом. Коршун обеими руками оттолкнул женщину в сторону от себя. Падая, она ухватилась за подлокотник дивана и так и осталась сидеть на полу, приникнув к нему, и все шептала: