– Это моя ванная! А потом что, моя спальня? Но я не такой! Закрывалась бы, – некромант отвернулся и увидел на полу крючок – ладно, дверь была закрыта, наверное, тот сорвался от удара. – Знаешь, я как раз хотел найти тебя, чтобы узнать, зачем ты шла сюда.
Продолжая болтать, Алето посмотрел на бельевой шкаф, на умывальник с миской и кувшином, подставкой для мыла, на фарфоровый поднос, на котором были выложены щетка, зубной порошок, губка. Между всем этим уже лежал гребень для волос, флакончик духов, крем – серьезно, эта женщина только появилась и уже все изменила? Она ведь пришла даже без вещей, и где успела найти это?
– Эй, ты не утонула? – не было слышно ни плеска, ни шевеления. – Не бойся, вылезай, мне неинтересно.
Алето заметил платье девушки – пыльное, десятки раз перештопанное, и ему стало стыдно за собственную браваду – незачем смущать эту овечку. Наверное, себя, готового над всем и всеми насмехаться, он тоже нафантазировал.
– Правда, не бойся. Я найду, во что тебе переодеться и оставлю на ручке. Буду ждать в зале.
Алето аккуратно прикрыл дверь и снова двинулся по коридору. На первом этаже целую комнату отвели под забытые вещи. За два года и спустя десятки случайных жильцов она превратилась в залежи из сотен предметов одежды, книг, игрушек, посуды, как на рынке, устроенном коробейниками.
Он зажег лампу. Всего здесь было так много, и кучи казались громоздкими и хрупкими, словно вот-вот рухнут.
Так, какой цвет мог подойти девушке с волосами – темной медью? Алето растерянно осмотрел горы тряпья. А, черт с ней, пусть сделает вид, что ей нет дела до моды. Он вытащил из залежей коричневые штаны, оставшиеся от какого-то парня-подростка, и светлую рубаху. Зато точно подойдет. Платье на ней, такой тощей, повиснет, а корсетом и поддерживать нечего.
Алето оставил вещи, затем нашел бумагу, ручку и вернулся в зал. Огонь превратился в угольки, и он подбросил небольшое полено. Налил еще виски, снова включил граммофон. Котяра спрыгнул с подоконника, намереваясь вернуться в кресло, но Алето его опередил. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку и изредка делая глоток. В таким моменты жизнь казалась почти сносной.
Веки сжимались все сильнее, мелодия долетала уже тише… Алето почувствовал прикосновение к плечу и вскочил, высоко подняв кулаки. Он сразу понял: его опять тащат с койки, чтобы избить – в Рицуме общались только на этом языке.