– Ну, само собой разумеется… Конечно, я сам схожу. Сейчас вот в этот двор заедем…
– Дядь Жень, я с тобой! Можно? – робко попросил Павлик, вытягивая шейку.
– Конечно, можно. О чем речь… – покладисто согласился Женя.
– Еще один джентльмен выискался, надо же… – тихо проговорила Марина. И, глянув на Павлика, спросила насмешливо: – Дамским угодником растешь, да, Павлуша?
– А как это, дамским угодником? – удивленно спросил Павлик, распахивая глаза.
– Ну, это когда мужчина сам норовит под каблук залезть, ему так удобно. Потому что он такой – ни рыба ни мясо…
Женя слегка дернул головой, помолчал, потом проговорил едва слышно:
– Ты попридержала бы при себе свое плохое настроение, Марин… К тому же при ребенке не надо…
– А что я такого сказала, что? – запальчиво переспросила Марина.
Маша незаметно положила ей ладонь на плечо, сжала слегка – не надо, мол, не заводись. Успокойся. К тому же Женя уже въехал во двор, припарковался удачно. Повернувшись к Павлику, спросил весело:
– Ну что, идем?
– Да, дядь Жень… – радостно откликнулся Павлик.
Когда они остались в машине вдвоем, Маша спросила с укором:
– Ну что ты все время на него нападаешь, Марин? Он так любит тебя, каждое твое желание готов исполнять, каждый каприз… А ты ведешь себя как мегера!
– Ой, да ладно! – отмахнулась Марина сердито. – Учить меня будешь сейчас… Давай лекцию мне прочитай, как надо с мужем правильно разговаривать! Как реверансы делать и в глаза преданно смотреть! Поделись собственным куриным опытом, ага!
– Ну почему сразу куриным…
– Потому что ты курица. А я нет. Потому что ты обожествляешь своего Олеженьку. На том и живешь. А я нет… Знаешь, я даже спорить с тобой не буду, кто из нас больше счастлив, Машка. Может, и я бы так мужика обожествляла… Если б рядом со мной такой был, которого хотелось бы обожествлять… Ты же все равно не поймешь, о чем я…
– А ты что, Женю совсем не любишь, да? Он же такой хороший… Он так тебя любит… Помнишь, как в школе он за тобой ходил? Буквально по пятам…
– Ладно, Машка, все. Не будем развивать тему. Давай лучше помолчим, а то я тебе опять нагрублю, и ты обидишься. Давай лучше помолчим!
Маша кивнула, откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза. И впрямь лучше помолчать, если Марина просит. Уж больно задиристые нотки слышны в этом ее «помолчим»…
Маринка всегда была задирой, ее даже мальчишки в школе боялись. И старались держаться подальше, несмотря на то что Маринка считалась первой красавицей. Все боялись к ней подойти. Кроме Жени. Он ходил за ней как пришитый, смотрел преданно. Контрольные решал в первую очередь для нее, потом уже за свое задание брался. И сочинения тоже за нее писал… Учителя все знали, конечно, и стыдили его, но ничего поделать не могли – контрольная-то Маринкина на отлично написана, не придерешься! Только однажды математичка сказала грустно, с жалостью глянув на Женю: «Пропадешь ты, Соломин, со своей преданной любовью, ой, пропадешь… Медвежью услугу своему предмету обожания делаешь, с правильного пути сбиваешь. Она ведь всю жизнь будет думать, что ей в любых отношениях все позволено! Из этого болота и вырастают настоящие стервы, которые играют мужскими головушками как мячиками. Эх ты, Соломин, Соломин…»