Российский колокол № 7–8 (37) 2022 - страница 2

Шрифт
Интервал


Полночь

Звёздная полночь взяла в руки вёсла,
Молча сомкнула прохладные пальцы.
Смотрит в людей, продираясь сквозь космы
Рощ. Ничего не стесняясь, пялится.
В узенькой лодке Счастливого озера
Ищет волны прохудившейся впадину.
Плещет вода голубая, венозная.
Полночь присела на мост-перекладину.
Там, где отыщет порталы сочувствия,
Бросится в них всеми безднами, звёздами —
Лучше вот так, ограничить присутствие,
Чем по лесам безразличия – с вёслами.

«Донецк. Прилетело. Цифра – не имя…»

Донецк. Прилетело. Цифра – не имя.
Цифры двузначные. Цифры молчат.
А сколько за ними! Сколько! За ними.
Личного. Кровью внедрилось в асфальт,
под корни. Ушло. До магмы спустилось.
К сердцу Земли. И вернулось назад.
И что бы… что бы теперь ни случилось,
знает планета. Подносит снаряд.
Любовью. Мечтами. Памятью. Мыслью.
Души лучатся. А мир – по кускам.
И кто-то «в зелёнке». Драпает рысью.
Сволочь. Не хочет платить по счетам.

Памяти Дарьи Дугиной

Когда воспаряет в огне хоровод
Загубленных жизней от края до края —
Я знаю, я знаю, я знаю! Придёт
Из этого света Россия другая.
Та самая! Вихрем из пламенных лент,
Вплетённых в ещё не отросшие косы,
Она разбросает служителей сект,
Склубившихся в узел, шипящих угрозы.
Взмахнёт она левой лебяжьей рукой,
И соколы к небу взлетят расписные.
Взмахнёт она правой – ударит прибой
И на море встанут суда. Да какие!
И станет привольно, и – ветер в лицо!
Нальётся пшеница, взойдут караваи,
Не будет за нашим столом подлецов,
Которые русскую душу пытали.
За всех, кто сражался, кто выбыл давно,
Кто выбыл вчера, но по-прежнему с нами,
По чаркам, по чаркам – и мёд, и вино,
И всё это, всё это не за горами!

Возвращайся

Звёзды выпали градом,
град прошил по живому,
жёсткой ниткой – сквозное.
И как будто бы рады,
подхватили и – к дому,
от земли – в неземное.
Не противиться, верить.
Улыбнётся мальчишка
безымянный, бесстрашный.
И тихонько от двери
оттолкнёт: «Эй, братишка!
Возвращайся, Отважный!»

Ты меня позовёшь

Ты меня позовёшь в эти блёстки,
В это пиршество, в шум, на звезду,
В этот глянец мечтательной вёрстки,
В сахар прошлого. Я не пойду.
Это прошлое опустошилось,
Тайно вышло. Его больше нет.
Нам надменно оставлена милость —
Дурно пахнущий красочный след.
В окружении плоских проекций
Прогораем. И вскоре опять
Расфуфыренные иноземцы
Явят сущность, придут убивать.
Кровь реальна. От звонких побоищ