Клавдия Ивановна ловкими и быстрыми движениями полола грядки с картошкой. Время от времени она вытирала рукой капельки пота, выступившие на лбу, и поправляла черную косынку, которую носила вот уже три года, после того как получила похоронку на мужа. Григорий остановился и от волнения не в силах был произнести ни единого слова. Клавдия Ивановна не увидела, скорее почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она резко повернулась и от неожиданности на мгновение застыла.
– Сы-но-к… – она закричала так, словно хотела, чтобы весь мир услышал ее. – Сы-но-к…
– Ма-ма… – Григорий бросился к Клавдии Ивановне.
Маша, глядя со стороны на трогательную сцену встречи матери и сына, не смогла сдержать слез.
– Гришенька, ты жив… мальчик мой родной, – Клавдия Ивановна водила рукой по лицу сына и плакала. – Я так ждала тебя, сынок…
– Мама, не плачь, прошу тебя, – тихо шептал Григорий, стараясь изо всех сил не расплакаться сам.
– Я плачу от счастья. Ты жив… ты вернулся. Как же мне не плакать, сынок.
Лицо матери за годы войны почти не изменилось. Оно было такое же милое и родное, как и в детстве, когда Григорий, будучи маленьким мальчишкой, уткнувшись в подол ее платья, искал у нее поддержки и утешения в своих детских печалях.
Григорий еще раз обнял мать, после чего легонько отстранил и произнес:
– Ну все, успокойся…
Клавдии Ивановне с трудом удалось совладать с собой. Она улыбнулась сквозь слезы.
Григорий негромко откашлялся и, слегка смутившись, произнес:
– Мама, познакомься, это Маша Прохорова. Она медсестра.
Маша поставила чемодан на землю и протянула руку Клавдии Ивановне.
– Здравствуйте, Клавдия Ивановна, – зардевшись, произнесла она. – Я очень рада с вами познакомиться.
– Здравствуй, Маша, – с видом легкого изумления сказала мать Григория и пожала, протянутую руку. – Ой, что же мы стоим, пойдемте в дом.
Они вошли в дом. В доме пахло молоком, дымом и тем неопределенным запахом крестьянского дома, который со временем устоялся и стал неотъемлемой частью жилища. У печки, свернувшись в клубок, дремала кошка, а под лавкой в углу – собака. Медная и фаянсовая посуда была аккуратно расставлена на полке, которая висела напротив входной двери. Клавдия Ивановна вытерла руки о фартук и бросилась к печи.
– Вы, наверное, проголодались. Я сейчас вас накормлю. У меня сегодня очень вкусный борщ, твой любимый, Гришенька.