Конечно, было бы неправильно думать, что всё время ребят было занято устройством кинематографа или ещё какой-нибудь адской электрической машины. Всё это только отдельные эпизоды, показывающие, как они использовали свой досуг.
Мальчишки исправно ходили в школу, неплохо учились, готовили уроки, выполняли все домашние работы по двору, а их было немало: нужно было дров наколоть, разнести их по печкам, хлев и конюшню вычистить, воды из Мокши привезти, сена с сеновала достать и разложить его по яслям, а раз в неделю съездить в лесничество – привезти овощи и другие продукты. Каждый день, прежде чем идти в школу, нужно было расчистить на дворе от снега дорожки. Кроме того, Боре довольно часто приходилось нянчиться с Вандой. Когда няня Марья уходила в церковь, а делала она это не реже двух раз в неделю, Ванда оставалась на попечении Бориса.
Нельзя сказать, чтобы это ему было особенно тяжело. Бойкая девчушка, день ото дня становившаяся забавнее и смышлёнее, нравилась Боре. Он, видимо, бессознательно любивший маленьких детей, с удовольствием с ней забавлялся, читал ей книжки, рассказывал сказки и даже, в чём он никогда бы не признался ни одному из самых близких приятелей, играл с ней в куклы.
Юра к сестрёнке подойти не умел. Кроме того, он был занят игрой в оркестре, и хотя зимой уходил реже, но всё-таки раз, а то и два в неделю участвовал в репетициях и выступлениях. Естественно, что на это время домашние работы сваливались внеочередным грузом на Бориса. Тот выполнял их безропотно.
Всё было бы ничего, если бы не беда с обувью и одеждой. Работать мальчишке приходилось много, а у него для всего были одни и те же штаны, рубаха и ботинки, в них он ходил в школу, носился в свободное время по улице и исполнял всю домашнюю работу. Кроме того, отличаясь большой неряшливостью, Боря заботиться об одежде не умел, немудрено, что уже к середине зимы у него снова ничего не было целого. И если штаны и рубаху, чинившиеся Лушей или няней Марьей чуть не каждый вечер, всё-таки ещё можно было надевать, то развалившиеся ботинки приводили обеих сердобольных женщин в ужас. Спасла ранняя зима, когда можно было носить валенки, находившиеся в лучшем состоянии.
В общем, осенью и зимой, как думал в это время Боря, жить было хуже: «Обувайся, одевайся каждый день… То ли дело летом: встал в той самой рубашке, в которой спал, в тех же штанах, иди себе куда хочешь, а о ногах и вовсе думать не надо…»