Всем, кому нужно было ехать на станцию железной дороги, приходилось заранее договариваться с кем-либо из приехавших на базар крестьян, и те иногда соглашались довезти пассажиров до Торбеева. Так как стоимость такой поездки была неимоверно дорога и оплачивалась к тому же какими-нибудь вещами, то несколько человек обычно складывались и использовали подводу только для перевозки своих вещей, а сами тащились за ней пешком. При таком способе передвижения путь в 60 вёрст от Темникова до Торбеева удавалось покрыть дня за четыре.
Стасевичам от подобных трудностей удалось избавиться: для своей поездки они использовали лошадей лесничества. И всё-таки дорога обоих утомила.
Но всё уже было позади, и Янина Владимировна с маленькой дочуркой, которая при появлении мамы немедленно забралась к ней на колени, сидя в кресле, слушала немого сбивчивый рассказ обоих своих сыновей обо всех мелких происшествиях, случившихся в её отсутствие. Мы не случайно сказали, что она слушала рассказ своих обоих сыновей: и она, и её муж в Москве договорились, что будут считать Борьку своим вторым сыном.
Второе дело, побуждавшее Стасевичей съездить в Москву, было решение вопроса о переезде их семьи в Польшу. Оно, к их удивлению, разрешилось быстро и легко. На поданное Иосифом Альфонсовичем заявление в Народный комиссариат Иностранных дел РСФСР он быстро получил положительный ответ, причём ему было разрешено взять с собой в качестве члена своей семьи и Борю, как сироту, потерявшего мать и отца.
В то время по Советской России таких ребят, как Алёшкин, бродило многие сотни тысяч, советская власть всячески заботилась о них, создавая разнообразные детские дома и колонии, но вместить всех нуждающихся эти учреждения не могли. Поэтому, если даже один ребёнок находил для себя семью, принимавшую его, правительство возражений не имело. Таким образом, вопрос поездки Бори в Польшу как будто бы был предрешён.
Во всяком случае, так считали все и, прежде всего, он сам; его это особенно радовало. Он, как и все в Темникове, считал, что его отец погиб. Вот уже более трёх лет от него не было никаких вестей. Жизнь у дяди Мити Борю не прельщала: ещё при жизни бабуси он много наслушался о суровости Анны Николаевны – жены Дмитрия Болеславовича и думал, что она не лучше, чем тётя Лёля. Да кроме того, в течение последнего года дядя Митя о себе вестей тоже не подавал.