– Свет, ты чего? – Стоявшая рядом рослая тетка неопределенного возраста терла себе лоб большим пальцем, сдвинув красную шапку с дурацким помпоном ближе к затылку. В одной руке у нее была вешалка с болтающимся на нём огромных размеров костюмом, и там же был зажат листок бумаги со столбиком информации. Люда вытянула шею, но разобрала только первую строчку «День первый. Заселение».
– Тут первая строчка в программе нашей про заселение в отель. – Она повела плечами, потея, и перечитывая раз за разом одно и то же, беззвучно шевеля губами. – Светка, ты чего? А где же мы жить должны по-твоему? В доме культуры? – И она громко и жеманно засмеялась. Но Светка молчала, приминая непроизнесенные слова губами, напряженно водя глазами по строчкам.
– Я не понимаю. – Она беспомощно огляделась, одним движением тыльной стороны руки вытерла пот, стекавший струйками из-под шапки.
– Да а чо тут понимать, поедем и разберемся на месте, кто куда. Если что попросим, чтобы нас вместе заселили, вон там написано лагерь А или лагерь Б. Просимся вместе жить, отдохнем маленько, я коньячку с собой уложила. – Она подмигнула, показывая рукой на черную спортивную сумку, стоящую в ногах.
С другого конца зала гулко крикнули, сложив руки рупором, что пора рассаживаться по автобусам всем участницам тура. Толпа хлынула к выходу.
– Счастливо оставаться, Красавка! – Тетка, хохотнув, подмигнула Люде, и прихватив одной рукой сумку, описала вешалкой полукруг на прощание. – Свет, чего стоишь? Все места нормальные займут без нас. Пошли! – Она, не оборачиваясь двинулась к выходу, потянув Светку за рукав, и увлекая за собой.
Люда отошла к стене, чтобы не быть затянутой в воронку толпы, и увидела открытую дверь запасного выхода. От ветра дверь чуть подрагивала, но всё никак не могла распахнуться настежь. Переступая через порог, она машинально подняла желтый листок с пола, пробежала глазами по короткому абзацу текста, и, уже выкидывая его в мусорку на выходе, подумала: «Странно, почему в их программе есть только дата прибытия?». С порога её окатила волна ледяного ветра, и эта мысль затерялась там же, среди непроходимых сугробов января прошлого года. С заднего выхода было протоптана небольшая дорожка кривых неровных следов. До неё глухо долетали звуки рычащих на морозе автобусов и гомон голосов с другой стороны здания. С иным порывом ветра в лицо бросало запахом моторного масла, выхлопов, и духов.