– Я гулять. – Папа сидел спиной в большой комнате, и смотрел телевизор.
– Не до темноты, Люд. – Он кивнул, не оборачиваясь. Она быстро переоделась, вышла. Перед тем, как открыть дверь квартиры, она затаила дыхание, чтобы не стошнило от чужих запахов на лестничной площадке, и вприпрыжку сбежала вниз по лестнице, чтобы не встретиться с соседями у лифта.
Костя стоял на том же месте, что она его видела из окна.
– Привет.
– Мы сегодня идем в лес. – Он кинул в руки какой-то мешок. – Одень это.
– Что это? И куда мы идем? – Люда чуть растопырив руки неловко держала в руках пакет. Она была в юбке, и пушистой сиреневой кофте. Самое то для прохладного вечера.
– Какая тебе разница? – Он, не улыбаясь сощурил глаза, и, казалось, искренне не понимает, как можно задавать вопросы в этой ситуации.
Она немного помялась. – Ну, я тогда сейчас вернусь. – Дома отец, и надо будет, наверное, как-то ему объяснить, зачем я вернулась переодеться. Или, может, прямо в подъезде переодеться? Так проще, и объяснять никому не нужно.
Она вышла из подъезда через десять минут в черных мужских спортивных штанах, и большой, на пару размеров больше, черной майке с длинным рукавом.
– Так куда мы идем? – Она спросила, натянуто улыбаясь, и закатывая рукава до локтя, чтобы не быть похожей на Пьеро, со свисающими длинными тубами ткани ниже пальцев рук.
– Мы идем в лес – На ходу бросил Костя, затягивая потуже веревки на штанах. Только сейчас она заметила, что он одет в точно такие же штаны, и черную майку с длинным рукавом.
Это было одно из его правил, почти не разговаривать. Бывало, на него что-то находило, и он начинал о чем-то расспрашивать, но никогда ничего не говорил о себе, и не разрешал задавать вопросы.
Люди на улицах не обращали на нас никакого внимания, словно каждый день тут проходили пары, одетые одинаково в черное. У неё в руках все еще болтался пакет из-под вещей, что дал Костя. Туда же полетели её пушистая кофта и юбка, она так и не придумала, где можно спрятать их в подъезде, и так и несла этот мешок с собой.
Увидев лавку, плотно стоящую спинкой к дереву, она молча добежала до дерева, всунув пакет в зазор между деревом, и спинкой скамейки.
В черной майке было жарко. Она постоянно оттирала о штаны липкие холодные руки, неприятно обтянутые хлопковой тканью. Шли молча. Каждый раз, когда Люда пыталась начать разговор, он рукой останавливал её, хмурился, и отводил глаза.