Ночью должно быть темно. Так надо. Поэтому, если ей не спалось, она никогда не включала свет. Даже если нужно было сходить в туалет, она пробиралась на ощупь, держась за знакомые выступы стен, и хватаясь пальцами за выступы шкафов и полок.
Зимой, когда город заваливало первым снегом, и от сугробов даже ночью шло мерцающее серебристое свечение, в эти первые дни она не смотрела в окно. Слишком хорошо было видно каждое движение, каждый поворот головы на тонкой шее. Нет, в такие дни она долго ворочалась, плохо спала, и на утро кожа серела, и проступали синие тени под глазами.
Откуда пришёл этот страх – неизвестно. Она не верила, что существует изнанка этого мира, внутренняя сторона, как подкладка хорошо сшитого пиджака, но иногда всё же казалось, что что-то выбивается тенью из бетона домов, следит из-за поворота. Она всегда оборачивалась, и ни разу, даже боковым зрением она не смогла ничего уловить. «Показалось» думала она. И при этом точно знала, что если долго всматриваться в ночь – то увидишь его ноги, медленно и осторожно шагающие вдоль домов, обходящие его, и только его территорию.
В объявлении про шитьё кривыми наклонными буквами, имитирующими письмо от руки, было вынесено в заголовок «Побори свой страх». Может из-за этого она решила, что нужно попробовать?
Придя на первое занятие через неделю, она оказалась не среди сверстниц, как ожидала, а среди женщин, которых можно описать одним словом «устала». Люда разочарованно крутила головой, потому что заранее решила, что на такие курсы придет много девочек ее возраста, и они подружатся. Но, похоже, шли эти женщины сюда с той же целью, но уже уставшие после смены в магазине, в конце рабочего дня, чтобы сбежать от мужа, детей, старой мамы, или одиночества.
Посередине комнаты стоял длинный стол с ободранными краями, с приставленными стульями по бокам. Кроме двух больших окон, и грифельной доски, висящей слева у входа, в этой большой комнате больше ничего не было.
Внутри было холодно, всех попросили не раздеваться. Но многие все равно разделись, вешая свои пальто на спинку стульев, так, что нижние края лежали на полу. Только шапки оставались на голове. У рядом стоящей женщины шапка была связана вручную, из сиреневой пряжи. Сквозь паутинку вязки просвечивал второй слой, сшитый колпаком из белой рыхлой ткани, и неумело сцепленный с пряжей.