Повисла напряженная тишина. Уильям обдумывал услышанное.
– Когда ты собирался мне сказать?
– Никогда.
Уильям прошел в центр комнаты и остановился перед ним.
– Но если альфа ты, почему Самуэль возглавляет стаю?
– Потому что я попросил его об этом. Я был еще маленьким, когда умер мой отец и Самуэль стал заботиться обо всем за меня. Когда мне исполнилось пятнадцать, он посчитал, что я достаточно взрослый, чтобы занять свое место в клане, но я отказался.
– Почему?
Даниэль покачал головой и потер лоб.
– Я никогда не считал, что у меня есть необходимые для альфы качества. Всегда умел создавать неприятности, но не исправлять их. Более того, Самуэлю было нелегко принять, что он лишен того, чем должен обладать по праву. Я чувствовал, что виноват перед ним, и это чувство, словно я украл у него что-то, вечно преследовало меня.
Уильям пытался собрать воедино кусочки головоломки, смысл которой не мог постичь.
– Так почему сегодня?..
– У меня не было другого выбора после того, что ты сделал, – тихо сказал он. – Самуэль хотел казнить тебя, и единственным выходом было взять на себя командование и отдать приказ не делать это.
– Но он мог и отказаться, я не понимаю…
– Не мог.
Уильям прищурился.
– Ты можешь контролировать его разум? – спросил он серьезно. К этому моменту он был готов поверить во что угодно.
– Ничего подобного, – Даниэль улыбнуться, услышав вопрос. – Я не в силах читать или передавать мысли. Но я проецирую свое влияние на стаю, из-за чего им очень трудно восстать против меня, хотя это не невозможно. Уважение к альфе играет не последнюю роль.
– Это невероятно… Я бы никогда не подумал, что связь между оборотнями так сильна, – сказал Уильям.
Произошедшее поразило его, и заставило посмотреть на друга под новым углом.
Раса вампиров была совсем другой. Законы и полномочия здесь устанавливались другим способом, более похожими на принципы устройства монархии, основанные на преданности, уважении, интересах сторон и, порой, на страхе.
– Даниэль, я перед тобой в неоплатном долгу. Ты многим пожертвовал ради меня сегодня, и, к сожалению, для себя, помог мне.
– От судьбы не уйдешь. Я был рожден с этой меткой на коже. Это моя судьба, которую рано или поздно мне было предначертано принять, – он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Оборотень хоть на несколько минут нуждался в одиночестве. – А теперь иди, позаботься об Амелии, и ни о чем другом не переживай.