– Мужчины не плачут, – пусть попробует разуверить его в этом.
– Ох, милый, мне тебя жаль, – у Форман по какой-то причине все еще сохранялось иное мнение. – Научись считывать нюансы, увидишь, как все изменится.
Эту битву ему не выиграть: Адаму достался достойный противник – такой же прожжённый циник, как и он сам. Техническая ничья в первом раунде. Развернувшись на высоких каблуках, Форман вышла, оставив его одного посреди комнаты с надоедливым красноватым освещением. Забирая с дивана пальто, Адам услышал, как дверь в комнату опять открылась.
– И, Ларссон, начни с простого, – он оглянулся на голову Черри, выглядывавшую из-за двери.
Думалось, куда уж проще. Его щелкнули по носу еще и за тройную оплату. Обули по полной. Хоть приват от Черри-бомб стоил выложенных денег, танец за тройную оплату, очевидно, эвфемизм. Форман действительно профи. Без подведения итогов сессии не ушла.
– Спасибо, доктор Форман, – раздраженно выпалил он.
– Не стоит благодарности. Вы заплатили за сеанс, – Адам только закатил глаза после щелка, подтвердившего, что дверь, наконец, закрыта.
Работать с местным контингентом – удовольствие для гурманов. Видимо, Форман находила в этом что-то притягательное, раз консультировала в подобном месте. Стриптизерша захудалого ночного клуба выставила его дураком, если именно так проводился сеанс с Черри-бомб по бухгалтерии. К сожалению Ларссона, он слишком поздно понял, что в позицию прейскуранта «танца за тройную оплату» вложен совершенно иной смысл. В старом городе все сильно отличалось от того, чем казалось на первый взгляд. Форман права: пора научиться считывать нюансы. Только знаток бы догадался, что «танец за тройную оплату» означал прием у мозгоправа. Адам свой шанс профукал, хотя здесь можно легко поспорить. Черри-бомб стоила каждого потраченного на нее цента. Во всех смыслах. Здесь Адам получил два по цене одного. За тройную оплату, разумеется.
Падавшие в оконную щель капли дождя звучали мелодичным метроном. Отсчитывали мгновения, что складывались в минуты, затем в часы. Мгновения, из которых состояла жизнь. Мгновения, где настоящее становилось прошлым. Мгновения, напоминавшие, что у всего есть срок службы. Капли извещали об уже ушедших: разносились эхом в тишине. Мгновения. Их слишком много и слишком мало. Тех, что приносили радость, и тех, что причиняли боль. Тех, что дарили жизнь, и тех, что ее забирали. Лишь самые яркие оказывались достойны запечатлеться не только в памяти. Отпечатком света на бумаге или последовательностью нулей и единиц фотография бережно хранила мгновение, каким оно было – без искажений восприятия. Носитель не важен. Важна лишь память. Память о прошлом, что безвозвратно ушло.