Теплое дыхание коснулось ее волос, отогнав задуваемую с улицы прохладу. Его слова стали последней каплей, переполнившую чашу переживаний. По щекам побежали горячие дорожки стекавших на деревянные прутья слез.
– Ничего уже не исправить, Лиам. Остаётся жить с последствиями и не усугубить их, – она говорила со смирением, пока слезы лились сильнее: сбегали по лакированному дереву и впитываясь в разноцветное одеяло, расстеленное на кровати. Не в ее правилах искать виноватых и валить с больной головы на здоровую. Оставалось ругать только себя, что пошла на сделку с белобрысым дьяволом, а расплачивался теперь ее сын, носивший его же фамилию.
– Обещаю, что все исправлю, – Ларссон приблизился и привычным за годы жестом уткнулся носом ей в макушку. – Обещаю, – повторил он, но она не верила. Больше нет. Время пустых обещаний прошло, а для действий уже слишком поздно. Лиам не отставал и обнял.
– Обещаю, – выдохнул он ей в волосы, прижимая к себе.
Очевидно, что ему не поверили и простили. Эванс принимала его таким, как есть, не требуя от невозможного. Со всеми недостатками и достоинствами Лиама, всегда делала худший прогноз на последствия его поступков, чтобы он не мог ее неприятно удивить. Но Лиам мог. В том и таилась его уникальность, и Эванс это точно знала. Вернее, все знали, включая самого Лиама.
Ли так и сидел возле нее, пока она окончательно не успокоилась и не затихла, перестав всхлипывать. Эванс засыпала у него на коленях. Штанина джинс под ее щекой стала влажной от слез. Видимо, присутствие Ларссона – удар по нервам. Он окончательно эмоционально ее вымотал, раз циничная и расчетливая она позволил себе зайти в комнату Никки и разреветься у Лиама на глазах. Ли легонько гладил ее по волосам, боясь потревожить.
– Я знаю, как все исправить, – он склонился и осторожно поцеловал, едва касаясь ее губ своими. – Обещаю, – тихо повторил, целуя засыпавшую на коленях подругу.
Усталость навалилась подобно лавине. Дышать стало сложнее обычного. Миа попыталась подняться, но тело стало ватным. Комнату заполнил ядовитый туман, проникавший в голову и спутавший мысли.
– Обещаю, – шептал Ли, опускаясь рядом на пол, и не выпускал ее руки из своей. – Я тебя держу, – последнее, что он смог сказать, проваливаясь в странный сон без сил.
Сквозняк в квартире усилился. От холодного воздуха, скользившего по полу, тело покрылось гусиной кожей, но Миа все никак не могла проснуться. Скрип половиц за дверью детской оповестил, что они больше не одни. Несмолкающая музыка ветра предупреждала о надвигающейся опасности практически постфактум. Шаги постепенно приближались. Железные колокольчики обезумели, сводя звоном с ума, но в какой-то момент резко стихли и смолкли с жалобным лязганьем. Шаги раздались над ухом. Сон стал напоминать кошмар, начавшийся с упавшей на пол музыки ветра, спевшей лебединую песню.