– Да ты охуел, – она снова закричала и быстро спустилась к гогочущему Лёхе, сгребая того за ворот. Девушка был гораздо ниже, худей, но злости в ней явно больше. – Хули ты ржёшь! Хули ржёшь? Не ржи, твою мать! – тряся Лёшу за одежду, потребовала она.
– Ёмаё, – насмеявшись от души, Герасимов кое-как нашёл в себе силы, чтобы успокоиться. – Ты сделала мой день. Я даже представить себе не мог, что кто-то сегодня облажается сильнее, чем я, – сбавив громкость своего гогота, Герасимов издал последний смешок, а затем вдруг резко стал серьёзным. – Лёха.
– Даша, – процедила незнакомка, отпуская чужой воротник с напускным пренебрежением. – И я желаю тебе самой страшной и долгой смерти, Лёша.
***
Дашу пустили в дом. Её и вправду потряхивало от холода, но слабенький укол совести Лёха ощутил только щас, после того, как знатно проржался. Мерзлячка обулась, укуталась в свою куртку и даже надела штаны, после чего молча прошла в хозяйскую спальню. Лёха сперва не догнал прикола и решил проследовать за девушкой.
– Ты чё-то попутала? – спросил Герасимов, наблюдая за тем, как она сгребла его одеяло и зарылась в него с носом.
– Я спасаюсь от пневмонии, – пояснила Лёше Даша, будто это было очевидно.
– Это, конечно, охуенно, но, может, не знаю, пройдёшь уже нахуй отсюда?
– Я из-за тебя чуть не погибла, – Даша крайне бодро возмутился для умирающего человека. – И я тебе, кстати, заплатила за кров вчера. Счастливым билетом, – пояснила наконец она.
– Во-первых, мне похуй, – шутки-шутками, но Алексей не был готов к гостям. Он вообще не любил видеть в доме чужаков, ещё и таких наглых, ещё и двое суток подряд, ну, ночей.
– Во-вторых, можешь забрать, – кинув в ноги гостьи скомканный билет, он продолжил: – Эта бумажка не принесла мне ни рубля. А теперь, прошу, – Лёша шагнул в сторону, освободив дверной проём. Он едва сдерживался, чтобы не вышвырнуть эту нахалку повторно, но совесть, даже при большом желании, не позволила бы ему повторить данный трюк. – Лучше выйди сама.
Даша проверил лотерейный билет, чтобы убедиться в правдивости слов Лёши.
– Понятно, – коротко заключила она. – Значит, я не тот тебе дала! – вытянув из кармана куртки ещё один свеженький билет с точно такой же космической картинкой, Даша протянула его Герасимову и очаровательно улыбнулась.
За километр было видно, как у Лёши нервно задёргалось веко. Точь-в-точь, как оно дёргалось у его сестры, когда та рассчитывала координаты перед ударом. Лёша выхватил у Даши билет из руки и стёр цифры. Ничего. Пустота. Отшвыривая лотерейный в сторону, Лёша гневно посмотрел на закутавшуюся в одеяло девушку. А та и бровью не повела, протягивая Лёхе ещё один билет, но и тот оказался пустым. А затем ещё один. И, о Боже мой! Нихуяшечки.