– Какой бирманский генерал был отправлен в отставку после восстания «8888» в 88-ом году?
– Муаммар Каддафи, – ответил догадайтесь кто.
– Очень умно.
Оставшись в компании с Шляпичем и Эдиком, Серега тоже был вынужден ерничать:
– 8888, это, типа надо было код отправить из СМС-ки для успешного восстания?
– Да что ж такое, я же должен знать это! – Шляпич перестал реагировать на остроумные комментарии своих друзей и начал делать вид, что ни в коем случае не смотрит в ответы. Хотя по настроению его собеседников было ясно, что это их нисколько не расстроит, он все равно выждал необходимую паузу перед тем, как его «осенило»: – У Не Вин, точно!
Мяч продолжал перемещаться по комнате.
Тут у Шляпича возник вопрос не из кроссворда, а про кроссворд:
– А никто не находит странным, что в этом кроссворде слова с пробелами?
Эдик сразу же возразил:
– Да всем плевать, давай дальше.
– Так, 4 буквы, – начал Шляпич, – «На них можно почивать, а можно выращивать».
– Мой лавровый лист, – Эдик снова ворвался с юмореской.
– 4 буквы, кстати, – Серега в свою очередь не упустил возможность указать Эдику на его небывалую тупость.
Через секунду в комнату открылась дверь. Она была открыта Петрюней без лишнего драматизма, поэтому никто не испугался. Но вот сам Петрюня все-таки нашел чем удивить своих товарищей. После того как Петрюня оставил поднос с чашками из маминого сервиза «Мадонна» на столике перед диваном, он вернулся в коридор и занес в комнату большую доску, которую они вчетвером (втроем, если учитывать непричастность Шляпича к самой операции) когда-то стащили со школьного дворика.
– Ты что, стихи читать собрался? – спросил Эдик, крайне озабоченный происходящим.
Вид у Петрюни был очень серьезный, и он даже не сразу прокрутил у себя в голове реплику Эдика. Установив доску рядом с телевизором, Петрюня позвал ребят за собой:
– Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Все четверо прошли на кухню. Петрюня отодвинул шторку на окне и предложил остальным взглянуть на улицу.
– Это что еще за мразотное ублюдство? – возмутился после увиденного Серега.
– Вот же суши, ну, мать вашу, ну, ибуший случай, – Эдика покинула тактичность.
– Ну, это, конечно неправильно… – сдерживал себя Шляпич. – И то, что вы сказали, и что мы сейчас наблюдаем.
А на улице, действительно, творилось подлинное мракобесие самого высокого уровня: через несколько кварталов в скверике сидели школьники и разные маргинальные сборища, но это, в общем-то, никого не удивляло. Все они распивали алкогольные коктейли и громко слушали отвратительную отечественную музыку, и это тоже не так страшно. А вот то, что какое-то невидимое существо поочередно кромсало и размазывало внутренности этих школьников по бордюрам, листочкам деревьев и стенкам мусорок, вызывало определенный страх, что ОНО доберется до ВСЕХ.