Скоро глаза привыкли к мраку, стали улавливать движения, отблески в зрачках моих сокурсников, над нами был кто-то, это ощущалось, как лёгкий холод на плечах. Пришлось задрать лицо к потолку, присматриваясь.
Дальше мой мозг выдал «синий экран» и завис. Если меня не обманывало ночное зрение, то на потолке стоял человек. На потолке. Стоял. Бледный, очень светлые волосы. Он смотрел на нас сквозь свисающие вниз длинные пряди внимательно, как кошка на мышей. Летучая кошка.
– Это ещё кто? – тихие слова вырвались случайно, прозвучали, как гром в тишине. Снова.
– Видишь меня, – вкрадчивый голос исходил от этого висячего человека, который вдруг перетёк с наблюдательного поста на потолке на пятачок пола недалеко от нашего стола.
Ребята повернулись на голос, судя по шороху одежды. Но хитрый препод уже переместился абсолютно бесшумно куда-то за пределы досягаемости ночного зрения. Одно его выдавало – холод. Я словно стоял лицом к морозилке, из которой на меня пялился недружелюбный настороженный пельмень. Эта ассоциация позабавила меня и позволила улыбнуться, несмотря на то, что ситуация в целом была довольно напряжённой.
– Итак, господа и дамы, – прозвучал голос холодильника, отражаясь эхом от стен и потолка, – сейчас мы будем оттачивать ваше доверие нашей первородной стихии – темноте.
***
Спустя часов пять мы вышли из последнего на сегодня кабинета. Хотелось не есть, хотелось жрать, в этом призналась даже гордая Митридель. Правда, в обществе ароматного гида голодные спазмы желудка потихоньку перетекали в рвотные позывы. Мы еле донесли ноги до своей общей комнаты.
Элоис, убедившись в том, что мы заняли свои места, удалился, покачиваясь. Только сейчас я заметил, что на каждой кровати стоит деревянный грубый поднос, похожий на кусок засаленной доски, а на них стояли тарелки с чем-то, лежали какие-то приборы.
– Кажется, кто-то всё же решил позаботиться о том, чтобы мы не умерли с голода, – в голосе Чезаро слышались саркастичные нотки, и я мысленно подписался. – Посмотрим, чем нас накормят.
Остальные без вступительных речей залезли на свои спальные места и разобрали еду на подносах.
– Ну и гадость, – фыркнула Митридель, облизывая ложку. Девушка наверняка привыкла к изысканным блюдам, но с голодухи пала ниже серебряных приборов и рябчиков с ананасами.