– Садись, – толкнула она сватьюшку на стул. Повернулась и открыла холодильник. И вынула оттуда на стол огромную, немного початую бутыль.
– Хорошо, что ты пришла! Мне так пог-говорить с кем-нибудь хочется! – села мимо стула и упала прямо на пол Алина.
– Алина! – испугалась и кинулась её поднимать с пола Алёна. – Ты чего надралась как сапожник пьяный?
– А потому что я – раз-во-жусь! – гордо ответила ей мама Вани. – С этим козлом! Вот!
– Да что ж такое-то? – всплеснула руками Алёна Ивановна. – А я вот пришла про Ванечку спросить, – вспомнила она про предлог, ради которого сюда пришла.
– А что про него спрашивать? – улыбнулась Алина. – Сынулечка мой – дома у себя. За ним там Тамарочка твоя присмотрит. Как хорошо, что у нас твоя доча есть! За твою дочу!
– Не буду я пить, прекрати! – попросила Алёна Ивановна. – То есть как это – Ваня дома?
– А что? – уронила голову на стол и подняла ее снова сватья. – Его дома нет? Моего сына нет?! – тут-же вскочила она со стула.
– Да дома он, дома, – расстроилась Алёна.
Затренькал в сумке Алёны телефон. Женщина напряглась.
– Я не могу сидеть, меня машина ждёт, – вспомнила она о Амире Риятовиче.
– Ты не бросишь меня! В таком состоянии! – вдруг разревелась, нет, завыла протяжно, по-бабьи сватья.
– А-а-а-а-ы-ы-ы-ы! Алёнушка не уходи! Помоги!
Тренькал и тренькал в сумке телефон, и Алёна Ивановна ответила на звонок, спрятавшись в туалете квартиры сватов:
– Да прекрати ты трезвонить, Тамарка! Не до тебя сейчас честное слово! Тут, тут твой Ваня, куда бы он делся? Спит вон, лежит себе на диване!
Дочь-Тамара на том конце провода притихла. Помолчала немного и снова начала раздражаться:
– Так. Спит говоришь? Получается, он там от меня отдыхает, да?
– Да что ты такое говоришь? – принялась заступаться за Ваньку Алёна.
А самой за своё враньё перед дочерью так противно стало. На сердце тяжесть легла, из-за того, что зятёк Ванечка, оказывается, действительно ее дочери врёт. Вот где он сейчас ходит-шляется?
***
Алёна Ивановна вышла из туалета расстроенная. Прошла в кухню и выглянула в окно: машина Амира Риятовича уже ожидала ее у крыльца подъезда.
– Алёнушка, мне плохо, – стучала зубами о край стакана сватья, сидевшая за столом.
– Да что тебе плохо то? Сидишь пьёшь, будто праздник какой отмечаешь, – строго пожурила сватью Алёна.