Очнувшись от грозного морока, Галя вытерла мокрые щеки.
Последний раз она плакала во сне после консультации в центре «Дети», когда молоденькие психолог и логопед диагностировали аутизм у ее младшего сына.
Наутро замазала синяки под глазами и помчалась на работу. В метро репетировала удивление, смущение, сомнение (справлюсь ли с кафедрой в сто двадцать человек?), глядясь в черное стекло с надписью «не прис онят я». Стерлись буквы… В детстве папа загораживал их пальцами, выходило «не писоться». Ей было ужасно смешно, пусть и с ошибкой написано, о чем Галушка каждый раз ему сообщала.
Она родилась со встроенным камертоном грамотности, так что навязанный филфак казался не мезальянсом, а волнующей интрижкой, которая переросла потом в крепкий гражданский брак. Ну, а беспомощные мечты о ГИТИСе и сцене легко заменяются учительским вдохновением. На занятиях с прилежными корейцами, хитроумными китайцами и смекалистыми российскими студентами Галина Барская была и актрисой, и певицей, и режиссером – царем и богом тоже неплохо работать!
Труднее всего в семнадцать лет, когда одуряют сознание сквозное действие и сверхзадача…
Пампушка отсек ее бредни легко и задорно, точно шашкой махнул. Тебе, Галушка, разве что Мордюкову в кино замещать, с твоей-то фактурой, сказал жестко. Сильная женщина – председатель колхоза, ты об этом мечтаешь? Отец считал артистку своей: она ж с Кубани. Чай, родня почти. Ну, куды ты, Галина, с такой… хм… диссертацией в театральный попресся? Вспомни, как поступил товарищ Сталин: Светлана тоже дурилась, а он пресек. Сначала получи нормальное образование, а потом делай, что хошь. Еще спасибо скажешь батьке сваму. Редкая специальность – русский как иностранный! Плюс диплом переводчика… Тю! Да все соцстраны будут наши, дочурка! ЮНЕСКО-фигеско, МИДы-шмиды – много их, кормушек. Устроит тебя батька – будь здоровчик!
Союз развалился незадолго до первой сессии.
Русский язык «братушки» теперь в гробу видали.
А вот английский давал хлеб с икрой плюс три тысячи за «корочки» доцента-кандидата.
Теперь еще и должность замаячила…
И все-таки лицедейство лезло из Гали, как расстоявшееся тесто.
В курилке, которую звали военно-полевым госпиталем (огромная грязно-белая палатка, стоящая в тридцати метрах от здания университета, – ректор ненавидел курильщиков), Барская закатывала спектакли, что твоя Джулия Ламберт.