– Да… к сожалению.
– Почему к сожалению? Впрочем, согласен, они те ещё черти. Королёва много о себе воображает, а Егоров закончит дни в кутузке.
Как с языка снял – именно это она о них и думала.
– А ты где учишься?
– Грызу гранит науки на втором курсе философского…
– Ты такой умный?
– Да ерунда, на каждого мудреца довольно простоты, – он махнул рукой. – Я мог бы оказаться где угодно. Не люблю сковывать себя рамками, условностями.
Они дошли до Площади Победы. В дальнем её конце зиял слепыми тёмными окнами художественный музей. Справа через дорогу надменно высилось здание мэрии. Слева белел Воскресенский собор. Хотя площадь, парк и окрестности считались «центром города», на самом деле они располагались ближе к северо-западной окраине.
Юля и Антон подошли к фонтану. На дне в свете фонарей поблёскивали монетки.
– Давай бросим и мы, – предложил он. – На счастье.
Он достал из внутреннего кармана куртки два медяка, один дал ей.
– Ну, на счёт три… Раз, два, три!
Они синхронно бросили монетки.
– Готово, – улыбнулся он.
Она улыбнулась в ответ, слегка неуверенно:
– Разве этим можно подкупить Фортуну?
– Кто знает? Она дама своенравная. Вот в Риме есть знаменитый фонтан Треви, туда туристы за год набрасывают мелочи на миллион долларов.
– Ничего себе… И кому это всё достаётся?
– Кажется, монеты собирают священники и отдают бедным.
Юля поёжилась от дуновения ветерка.
– В одиннадцать резко холодает, – заметил Антон. – И ещё не лето. Ты слишком легко одета. Накинь мою куртку.
Он стянул джинсовку с плеч и подал ей.
– А ты?
– Да я парень горячий, аж кровь в жилах кипит. За меня не беспокойся.
Она приняла куртку из его рук, накинула на свои хрупкие плечики и укуталась. Плотная ткань ещё хранила его тепло. Её стало спокойно и уютно. Ветер снова качнул ветку, и фонарь словно подмигнул ей. Она вспомнила, что всегда хотела подойти к деревьям и прикоснуться ствола рукой. Но не решалась – словно невидимая преграда отделяла её от всего окружающего. Она была чужой на празднике жизни и часто не решалась сделать и многое другое. Например, зайти в переполненное кафе. Она не выносила пристального внимания, взглядов, обращённых на неё… хотя на самом деле никто почти её и не замечал, словно она была призраком. Казалось, если она не уступит пешеходу дорогу, он пройдёт сквозь неё. Но сейчас ей стало легко, тепло физически и душевно. Она словно слилась и стала единым центром с окружающим, резонировала с миром – словно кто-то подтянул заботливыми и умелыми руками колки на расстроенных струнах. Она почувствовала себя нормальной, необходимой частью единого гармоничного целого – это было восхитительное ощущение. Раньше она боялась этого. Мир представлялся ей полным опасностей, как бассейн, в котором плавают крокодилы. Антон, его горячее, переполненное энергией, идеями, чувствами и намерениями тело встало надёжной преградой между ними и ею.