– Можно я запишу твои слова? А то забуду.
В воротах школы показалась Юля Воробьёва. Худенькая блондиночка в бедной плохо сидящей одежонке. Лёгкая, почти воздушная, тоненькая фигура. Бледное лицо, грустные, влажные карие глаза. На губах играла мечтательная улыбка. Как правило, к ней никто не подходил и не заговаривал. От неё веяло отчуждённостью. Она никого не впустила бы в святая святых своего внутреннего мира, даже если бы нашлись желающие.
– Шёл по крыше воробей, нёс коробочку соплей… – пропел Толик. Настя пнула его в голень.
– Ты когда-нибудь сменишь пластинку? Юль, привет! – она улыбнулась и помахала рукой Юле. Та замерла, смотря на неё, и откинула со лба закрывавшую один глаз слишком длинную чёлку. Уголки губ раздвинулись чуть шире.
Настя подошла к ней и приобняла одной рукой за плечи.
– Слушай, у меня сегодня в семь небольшая вечеринка. Так, ничего особенного, просто музыка, танцы… Хочешь, приходи.
Юля застыла, неуверенно улыбаясь. Наконец она кивнула:
– Хорошо, я приду.
– Буду ждать, – Настя чмокнула её в щёчку и вернулась к друзьям.
– И нафига ты эту лохушку позвала? – вопросительно приподняла бровь Кузнецова.
– Она славная. И умнее, чем кажется. Она всегда мне помогает с уроками и по дому, даже когда я не прошу. По душам поговорить с ней классно. И даже поплакаться.
– Вот в это я охотно верю, – Рома цыкнул слюной сквозь стиснутые зубы. – Наверняка она и сама поныть любит.
– Чего вы к ней цепляетесь?
– А чего она сама зажимается? Вела бы себя как все, никто бы её не трогал.
– У неё строгое воспитание.
– В этом всё и дело. Такие ничем от остальных не отличаются, просто выдрессированы, а мнят себя лучше других. И мамаша её нос задирает. Мимо проходит, рот кривит, будто дерьма под нос сунули.
– Ласки ей не хватает, – высказал экспертное мнение Толик. – Продрать разок по-человечески, небось по-другому запоёт.
– Ты бы стал мараться?
– А ты нет?
– С болью в сердце уступаю её тебе. Чем не пожертвуешь ради лучшего друга.
– Давайте не будем никого оскорблять и ругаться, – попросила Настя. – Просто все приходите сегодня вечером.
Из флигеля, в котором располагались школьная библиотека, компьютерный класс и мастерские для уроков «технологии», к входу в основное здание направилась Татьяна Андреевна – учитель литературы. Неся под мышкой какие-то конспекты и справочники. В длинной чёрной юбке и застиранном сером кардигане, с коротко стриженными тёмными волосами, она выглядела лет на десять старше своих сорока. На лице и во всём облике читалась прежде всего усталость – от мужа, учеников и от жизни в целом. Окончательно её подкосила трагедия, случившаяся полгода назад. Её сын, поступил в Нижегородский политех. В ноябре, на студенческой вечеринке, он перебрал водки с энергетиком, и во сне у него остановилось сердце. Шок от этой новости усиливался тем, что паренёк был одним из лучших учеников и отличался примерным поведением.