Когда император, торжественным шагом и доброй, отеческой улыбкой на красивом лице, в сопровождении Ланского вошёл в гостиную супруги, все дамы, кроме Александры Фёдоровны, всполошились и поспешно поднялись. Однако Николай тотчас усадил их обратно и подозвал к себе сына.
Ланской нёс за царём подарок – небольшую, но настоящую саблю в ножнах. Николай торжественно вручил оружие Михаилу, благословив на ратные подвиги "во славу Отечества". Царица с любовью наблюдала за этой сценой, сложив тонкие руки, унизанные перстнями, на коленях. Выглядела она не совсем здоровой. Казалось, что роды вытянули из неё последние соки, и её худоба стала чрезмерной.
Посередине гостиной был накрыт стол для торжественного завтрака: в центре, в узких фарфоровых корзинах, стояли лиловые цветы и тонкими завитками зелёных стебельков тянулись к каждой тарелке. Весь стол был уставлен любимой едой детей – аппетитными пирожными со свежими фруктами, на которые восхищённо смотрел и царственный малыш, и более взрослая Ольга Николаевна.
– Мы вас ждали, государь. Давайте уже пить чай. Прошу вас, Пётр Петрович, сюда, – слабым голосом позвала императрица.
Ланской сел на предложенное место в конце стола. Фрейлины тут же принялись разливать в маленькие чашечки с золотым ободком ароматный чай. Старшая из фрейлин, Шишкина Олимпиада Петровна, была пожилой и излишне болтливой женщиной. При виде царя она робела, и это было лучше для неё. А вторая, княжна Мария Ивановна Барятинская, была под стать своей патронессе – Ольге Николаевне, такая же скромная и спокойная, а в придачу ещё очень красивая – блондинка с чёрными бровями. Пока она наливала чай, Николай откровенно любовался ею.
Александра Фёдоровна заметила интерес супруга:
– Скажите, Мари, – начала она по-французски, – это правда, что молодой барон Геккерн сделал вам предложение?
Белое лицо княжны побледнело ещё больше.
– Нет, мадам, это только слухи. Я бы чувствовала себя несчастнейшим существом, если бы должна была выйти за него замуж.
– Вот как? – тонкие брови царицы выгнулись дугой. – Странно, он мне показался приятнейшим кавалером.
– Он забавляет меня, вот и всё. Говорят, что господин Дантес более всего увлечён мадам Пушкиной, а она его поощряет.
– Наталья Николаевна Пушкина, по моему мнению, весьма скромная особа, при всей её редкой красоте, – убеждённо возразил царь.