С тех самых пор Марина взяла себя в руки и перестала слёзы горькие по муженьку усопшему проливать.
Передав корову пастуху Степану Трофимовичу, она направилась к ферме, доить свою холеную пятёрку.
– Маринка! – из соседней улицы её кликнула Марфа Ивановна, мать кузнеца, спешила обрадовать почётную доярку. – Погодь! – она торопилась обогнуть забор. – Маринка, радуйся! – подбежала грузная женщина и положила руки на плечи Марины. – Радуйся, девка, награда тебе будет!
– Какая награда? – опешила Марина, вглядываясь в уставшие глаза женщины.
– Ты ж ночью телёнка спасла! Он задом шёл, а ты его вытянула. И корова целая, и у телка ноги не переломаны!
– Фу ты, Ивановна. Да что ж тут сложного-то? Впервой, что ли? – махнула рукой Марина и попутно поздоровалась с мимо проходящими бабами.
– Как же. Председатель, как узнал, что ты не оставила Милку, съездил, проверил, цел ли телок. А потом как топнет, ка-ак взмахнёт ручкой беленькой, да и высказался, мол, хватит Фёдоровну стороной обходить, она у нас первая доярка в деревне. Будет ей грамота и подарочек от колхоза-а! – расхохоталась Ивановна, шлёпнув себя по колену. – Маринка, жди день села. Как урожай соберём, так грамоту твою и обмоем!
– Да на что мне эта грамота? Над дверью, что ли, повесить? – засмущалась Фёдоровна.
– Да хоть к забору приколоти, но знай: ты у нас теперь в почёте. Была вторая, а стала самая первая! В конце лета не забудь позвать на праздник, чтобы грамоту в рамочку поместила и подарком похвасталась!
Толкнув слегка Марину, Марфа Ивановна, еле переставляя ноги, хохотала от души. Ясно, почему она так веселится. У неё ж сноха в первые ряды метилась, но прошляпилась. Теперь Марину чествовать будут. А сноха у Ивановны, ой, как жаба-а. Ну такая жаба, что в местных лесах такие и не водятся. Завистливая, злая, тощая, как спичка, а крикливая-а-а, спасу нет. Как рот откроет, хоть уши затыкай. Сирена, ей-богу, сирена. Так и гипнотизирует своей горлопайкой.
Не нужны Фёдоровне слава и почёт, не нужны рукоплескания, поздравительные возгласы. Ей бы Потапа кем заменить, да совестно. Девка уже, считай, на выданье, да и сама – фрукт не первой свежести. Стыдно замуж-то, люди не так поймут.
Неспешно переступая через колдобины, Марина двигалась на работу и вспоминала мужа. Как ты там, родимый? Глядишь за семьёй-то или забыл давно? Радуешься за жену-то?