– Да ну тебя, мама! Даже слушать ничего больше не хочу, довольно! Не поможешь мне, так я сама выкручусь, без тебя, с чужой помощью! Я найду, у кого денег занять!
Она убежала, босая, прямо в темноту улицы, скрипнув за собой тяжелой дверью, обшитой с двух сторон толстым ватным одеялом.
***
Фаина долго сидела за столом, прижав к себе свои деньги. Она думала.
– Ну Олеська, упрямая, вся в отца!
Что поделать, пришлось идти искать девчонку. Дочь, как никак. Олеська нашлась в кладовке – Фая нашла ее по сдавленным всхлипам. Открыла скрипучую дверь – звук утих, и догадливая Фая начала шарить по темным углам, вытянув руки.
– Ну хватит, выходи. Стыдно должно быть, ить не девочка же-подросток, так плакать, – уговаривала она.
Долго сидели мать и старшая дочь темной в кладовке, прежде чем вышли оттуда и направились в дом.
Обе улыбались по-доброму. Лексей, Кирьян и Юлька ждали женщин добрых полчаса.
– Завтра Олеське квартиру поедем смотреть! – объявила Фая.
– Ну вот и ладненько, – заулыбалась Юля. С довольной улыбкой подбежал к жене Фае под бок Лексей. (Подробности разговора выпытывать).
И только вечно-жующий Кирьян ходил взад-вперёд по комнате, поглядывая на довольные лица домочадцев. Он один не радовался перемирию женщин. Ходил, сунув руки в карманы трико, поглядывал на всех мрачно.
– Настонала? – не сдержался мужчинка, поглядывая на счастливое лицо старшей сестры. – Выклянчила, таки, да?
Олеська перестала улыбаться и сверкнула гневно глазами:
– Не твое дело! Ты мои пироги в кухне не подъедай, к жене своей топай восвояси! Как ни посмотрю, вечно ты у нас харчуешься! Тебе что, твоя Любка совсем не готовит?
– Тьфу-ты, а тебе еды для родного брата жалко стало? – скривив лицо в презрительной гримасе, поинтересовался Кирьян.
Он выкрикнул это нарочито громко, отчего встрепенулась за стенкой кухни задремавшая было, мать.
Орлицей выбежала стареющая женщина к детям. Фая не любила ссор между детьми в доме, поэтому всегда вклинивалась в любое недоразумение.
– Что случилось, почто кричите? Девчат разбудите, я ж их еле спать уложила! Кирьян, иди, вели Юльке тебе диван в зале расстелить! Олеська, не буянь, на столе лучше прибери!
Так конфликт был потушен.
Кирьян с довольным видом проследовал за матерью. Он показал сестре язык, а та затряслась от злости и отвернулась к столу.