Быть добру. Перед рассветом - страница 10

Существо было очень мощным. Всё тело покрывали мышцы под тонким слоем чёрной шерсти.

– Кто ты? – шёпотом спросил Фашист.

– Ты знаешь, – грубым голосом ответил козёл, не шевеля губами – Я могу тебе помочь, забрать твою боль и дать тебе всё, что тебе понадобится. Только впусти меня. Ты ведь хочешь быть сильным, смелым, и чтобы тебе все сходило с рук?

Фашист кивнул. От страха у него текли слёзы и слюни одновременно.

– Тогда впусти меня! – практически приказывал мутант.

– Как? – прохрипел Фашист.

– Повтори: я принадлежу тебе, моё тело – твой сосуд.

Фашист не задумываясь повторил. Огромная фигура козла стала на четвереньки, затем легла на бок и обняла Фашиста, симметрично подогнув колени по изгибы его колен. Вдруг Анджей почувствовал, как козёл сильно прижал его к себе. Застучали виски, сердце заколотилось, как отбойник, во всём теле началась дрожь, глаза вылезали из орбит.

Фашист отключился. Он лежал на полу, скрючившись, однако тело его стало атлетически правильным, тёмные круги под глазами исчезли, как и дорожки на венах от уколов, синяки и прочие ссадины просто растворились. На первый взгляд на полу лежал обычный парень, может быть даже спортсмен. В комнате больше не было никого.

В камерах смертников колонии № 1488 было холодно и сыро. Отъявленные преступники, те, чьё дальнейшее существование представляло безусловную угрозу для общества, ждали своего часа. Их должны были расстрелять по законам военного времени.

Когда придут за ними – ни один из них не знал, и это сводило с ума. Каждый раз, когда в коридоре были слышны скрипы солдатских сапог, все шестеро преступников прижимались к дальним стенам своих одиночек и в ужасе ждали, что железный засов лязгнет именно на двери в их камеру.

Сиплый, Штырь, Урод, Глаз, Гарпия и Осьминог – шестеро извергов, на счету которых были десятки убийств, грабежей и прочих тяжких уголовных дел, услышали звук шагов в коридоре в три пятнадцать ночи. Уйдя в глубины своих тёмных камер, они прижимались спинами к сырой стене, и так стояли, дрожа от ужаса приближающейся к одному из них смерти.

А в коридоре, шаг за шагом, медленно и размеренно, словно на променаде, шёл тот, кто приговорит одного из мерзкой шестёрки.

Шаги замерли. Холодный пот стекал по лицам и спинам заключенных. Каждому из них казалось, что именно у его камеры остановился палач. Осьминог услышал, как его засов начал медленно выходить из петель. Его горло сдавило, словно чья-то невидимая рука стальными холодными пальцами сжала и больше никогда не отпустит.