Быть добру. Перед рассветом - страница 3
– Как их вообще земля носит? – не выдержав, нарушил молчание Сивоконенко.
Елена не отвечала. Ком в горле не позволял. Если она скажет хоть слово – разрыдается громким плачем.
Подъехав к своему офису СВД «Беркут» на бульваре Шевченко, Сивоконенко заглушил двигатель и вышел из машины. Елена вышла следом за ним. Они в очередной раз отвезли гуманитарку в Мариуполь, и, уставшие и подавленные от случившегося, медленно шли внутрь здания.
– Юрий Викторович, вас Скобцов ждёт, – улыбнулась секретарь, но тут же убрала улыбку с лица, поняв, что шеф не в духе.
– Кто? – спросил Сивоконенко на автомате, поскольку мышление временно отключилось после эмоционального взрыва.
– Поэт Владимир Скобцов, – рапортовала помощница.
– Юра, привет, – услышал Сивоконенко знакомый голос и повернулся в его сторону.
– Володя, здравствуй, – обнял друга Юрий, – Мы из Мариуполя только вот с Леной вернулись. Пойдём в кабинет.
Юра достал из сейфа три стопки и полбутылки коньяка. Начав наливать, он заметил, что руки слегка трясутся от утренних событий, из-за чего присутствующие услышали лёгкое частое постукивание горлышка бутылки о края стопок.
– Царствие Небесное тебе, Петя, ты в лучшем мире, – сказал Сивоконенко, и присутствующие, не чокаясь, залпом выпили обжигающий напиток.
На вопросительный взгляд поэта, Сивоконенко рассказал о горьком событии.
Все вновь взгрустнули, усевшись на диван. Молчание прервал Скобцов, начав внезапно декламировать свои стихи.
– Теперь Петя на Небесах рядом с отцом, и они, обнявшись, могут забыть о смерти, – резюмировал Владимир, уставившись в одну точку на полу.
– Сколько народу положили, сволочи, и радуются этому, – сказал Сивоконенко. – Слава Богу, Россия вмешалась, теперь нам легче, теперь будем давить этих гнид с ещё большим усердием и энтузиазмом.
– Да, Юра, да и ребят сколько наших полегло, жаль, могли бы жить. История циклична, но Украина в конце прошлого цикла, после Великой Отечественной, никаких выводов не сделала: как были животными, так и остались. Вот, послушайте: