Подняв руку, Григорий трогает мое лицо. Гладит скулу и смотрит так же, как и на кухне – с нечитаемым блеском в глазах.
– Всё в порядке? – спрашивает он.
Я мешкаю, не сразу найдясь с ответом. Моргаю.
Если отбросить моральную составляющую, то было хорошо. Очень. Вспоминаю силу Шахова, его руки на своей пояснице, и щеки заливает румянец.
Григорий переводит взгляд на мои губы и произносит:
– Завтра у нас ранний вылет. Через два часа Дмитрий отвезет тебя домой, собрать вещи.
С губ рвутся вопросы. Куда мы летим? Что за встреча? Как долго будет длиться эта поездка и с кем я оставлю бабушку? А главное, как сяду в самолет, если с недавних пор панически их боюсь?
– Но сейчас я хочу, чтобы ты разделась и легла на кровать.
Видя мою растерянность, Шахов не торопит со стриптизом.
Сглатываю ком в горле, заставляя себя не паниковать раньше времени и не показывать своих истинных эмоций. Не скажу, что вызывает волнение больше: предстоящая поездка или то, что сейчас между нами повторится близость. Я еще недостаточно знаю Григория, чтобы быть уверенной, что меня не обидят. Надеюсь, он не обладает извращенным вкусом. Где гарантии, что не начнет лупить меня хлыстом или не попросит лизать ему ноги?
Мощная энергетика Шахова почти физически ощутима, и я ловлю себя на мысли, что и он чувствует меня. Особенно мой страх. И ведь странное дело, ситуация из ряда вон, а я молча повинуюсь этому мужчине и пытаюсь ему доверять. Для моего положения и характера – нонсенс! Обычно сто раз все проверю, миллион раз подумаю и только потом на что-либо решаюсь, а тут… С самой первой встречи все идет не так. Какой-то деструктив.
Расстегиваю юбку, снимаю блузку и, оставшись в белье, поворачиваюсь к Шахову. Волосы слегка распушились после душа, и на укладку не осталось даже намека. Без косметики я будто беззащитна, особенно когда опять краснею. Не вечер, а эмоциональные качели! Умом понимаю, чего добивается Шахов, но его методы слишком радикальные. Я так не привыкла.
Он как будто видит, что я тону в смущении, и, вместо того чтобы протянуть руку помощи, топит лишь сильнее, наблюдая за моими действиями. Хочет, чтобы добралась до самого дна и попыталась от него оттолкнуться? А что если не получится? Я не против попробовать, но закончится все жуткой истерикой, прежде чем я смогу полноценно дышать и осознаю, что справилась.