– на хроноотрезке с 1495 (летопись Авраамки) по 1646 год (Патриаршая летопись)
2. При этом даже в начале XIX века на руках у историков не было, по сути, ни одного летописного текста, вышедшего бы непосредственно из-под пера его автора!
Начало издания ПСРЛ было связано с мощным подъёмом национального самосознания по итогам войны 1812 года. Впервые за много столетий граждане страны в массовом порядке начали интересоваться историей своих пращуров, это стало даже модным. Но только к 1837 году многочисленным волонтёрам удалось собрать 168 копий Национальной летописи (см. главу «Введение» в Томе 1 ПСРЛ), некоторые из которых были буквально спасены от полного уничтожения3.
При всём при том весьма, и более чем весьма примечательно: в библиотеке Патриарха Никона, грандиозной для XVII века по объёму (более одной тысячи наименований), никаких следов наличия хотя бы одного, и хоть какого списка Национальной летописи нет (судя по инвентарной описи от 1658 года)! Соответственно, нет в той Описи и грандиозной Патриаршей (Никоновской) летописи – ныне тома́ 9–13 ПСРЛ, издававшейся на протяжении пятидесяти лет (с 1862 по 1918) и распространявшейся по подписной цене в 3 рубля за один том (примерно 10 % зарплаты рабочего в начале XX века).
Запомним: сегодня мы читаем Патриаршую (Никоновскую) летопись, отредактированную (как именно? кем? в который раз отредактированную?) в 1637 году и откопированную (как именно? когда именно?) в Троице-Сергиевом монастыре специально для Патриарха. А затем, уже в XIX веке изданной в современной для века орфографии.
Похоже, что летописи, не являвшиеся ни богополезными, ни церковно-служебными книгами, не были интересны ни монастырям, ни альфа-клирикам, и, по всей видимости, хранились преимущественно у заказчиков написания тех летописей. На том всё сходится: они хранились больше не для прочтения, а для обладания, в том числе и как сборники доказательств причастности данного Заказчика к какой-либо генеалогической ветви властителей Древности, как и для доказательства направляющей роли РПЦ в истории страны4. Ведь говорил же пророк Ездра, что в стародавние времена книги хранились в том же помещении, где хранились и драгоценности [Езд. 6:1].
Но время неминуемо катилось, и вскоре единовластие настолько укрепилось на Руси, а местничество к XVI веку настолько стало традиционным, что смысла заниматься летописанием не осталось – никому и ничего уже не надо было доказывать; передел власти был давно завершён, а все внутренние рынки были «элитой» поделены. И наступила в описании событий истории России очень длинная пауза: летописание как жанр прекратило своё существование, а вот профессиональные историки так и не народились на Руси. И эта ситуация всех устраивала! Не так ли?