Проблема же заключалась в том, что данные, которые Иван Дмитриевич должен был сводить в отчёт, поступали к нему из других отделов и департаментов, где царили свои виды искусств. В результате, числа приходили невовремя, не все и, нередко, совершенно идиотские.
Например, к предыдущему отчёту департамент транспорта прислал данные, которые свидетельствовали, что их автомобили за квартал перевезли всё население Земли. Куда и зачем? Вероятно, это можно было бы узнать, перелопатив ту толстую картонную папку с верёвочками-завязками, которую люди из департамента прислали вместе с листочком, где были выведены итоговые числа. Но, смысла в этом Иван Дмитриевич не видел. В департаменте транспорта работают профессионалы не хуже него самого. Поэтому нет никаких причин сомневаться, что все числа у них сойдутся.
Так что Ивану Дмитриевичу пришлось потрудиться, чтобы в итоговом общем отчёте данные департамента транспорта не выпирали как гвоздь из сиденья единственного на всю комнату стула.
Вторая причина, по которой Иван Дмитриевич никогда не возражал начальнику была весомей. Дело в том, что Станислав Израилевич был не только лет на пятнадцать старше, но также значительно крупнее и своим поведением полностью оправдывал собственную фамилию. Во время разговора с ним никогда нельзя было предугадать, что произойдёт в следующее мгновение. Он то злобно шептал, то внезапно переходил на крик. И при этом его глаза то сужались в пристальном прищуре, то расширялись и загорались адским пламенем, готовым испепелить собеседника. К тому же, по слухам, в молодости Станислав Израилевич служил в каких-то секретных войсках, а значит мог знать какие-нибудь секретные удары и приёмы. Нажмёт он пальцем тебе на специальную точку на плече, а ты через пару дней помрёшь от сердечного приступа. Стоит ли рисковать?
Причина третья могла быть главной причиной молчания Ивана Дмитриевича, если бы не было четвёртой, о которой расскажем чуть позже. Так вот, третья причина заключалась в том, что Иван Дмитриевич уважал власть. Это была его принципиальная позиция, которую не могли поколебать ничьи и никакие ухищрения.
Конечно, это не было слепое поклонение любому начальству по принципу "всякая власть от Бога". Но… Иерархия должна быть, порядок должен соблюдаться – в этом Иван Дмитриевич был уверен совершенно. Кроме того, ему, как всякому образованному человеку прекрасно было известно, что идельных государств не бывает и любая власть в любой стране так или иначе лжет, крадёт и думает в первую очередь только о себе самой. Все выборы всегда и везде, если не чистая фальсификация, то уж точно – мухлёж. Поэтому никакие выдумки горлопанов, требующих чего-то от власти, никогда его не трогали.