Я думала о Руби, лежащей в грязи на каком-то вытоптанном кукурузном поле в сельской глухомани. Она умерла быстро или страдала? Предчувствовала ли свою смерть? Видела ли, как сгущается тьма, понимала ли, что это значит?
Я все еще рисовала эту картину в своем воображении, когда мисс Пентикост сказала Большому Бобу, что мы увидимся с ним завтра днем, и повесила трубку.
Она вытащила руку из миски с водой и вытерла ее полотенцем, которое оставила миссис Кэмпбелл. Стала сгибать и разгибать пальцы. Они покраснели и выглядели воспаленными, на ее лице отразилась боль.
– По словам мистера Хэлловея, поезд отходит завтра в половине седьмого утра с Пенсильванского вокзала, – сказала она. – Можем доехать на нем до Фредериксберга, а там нас будет ждать шофер.
Я ничего не ответила, только кивнула.
– Хотя цирк уезжает чуть больше чем через неделю, мы должны быть готовы остаться надолго. Давайте соберем вещи на три недели, – сказала она.
Я снова рассеянно кивнула.
– Уилл?
– Что?
Я удивилась, насколько хриплым был мой голос.
Надо отдать ей должное – она не стала задавать бессмысленных вопросов вроде «Вы хорошо себя чувствуете?». Она просто дала мне несколько секунд, чтобы прийти в себя.
– Да, на три недели в самый раз. Лучше перестраховаться. Собрать все необходимое на случай неприятностей?
– Полагаюсь на вас, решайте сами.
– Ладно, – сказала я. – Значит, подготовимся к неприятностям.
Наше путешествие началось с первыми лучами солнца. У Пенсильванского вокзала мисс Пентикост, я и миссис Кэмпбелл перегрузили вещи из багажника «кадиллака» на тележку носильщика. Я обычно беру с собой слишком много вещей, так что наши массивные чемоданы чуть не опрокинули тележку.
– В этот раз везем с собой всего одно тело, – пошутила я, давая носильщику на чай.
Он взял доллар, сонно улыбнувшись.
Миссис Кэмпбелл обняла нас обеих так, что хрустнули ребра, и в пятый раз за утро предложила составить нам компанию. И в пятый раз мы ответили, что кто-то должен держать оборону в бруклинской крепости и что мы скорее пострадаем от кремовых тортов, чем от пуль.
– За ней нужно приглядывать, – сказала она, но я не вполне поняла, с кем из нас она говорила.
Мы помахали друг другу на прощание. Я поежилась, когда миссис Кэмпбелл сделала разворот посреди Седьмой авеню и чуть не врезалась в крыло городского автобуса.