Тома каждый раз краснела и начинала оправдываться. Но бабуля
только добродушно улыбалась. Ещё бы, столько лет усилий и нате вам,
внучок-то оказался не просто так, а полноценный колдун. Так что она
меня, конечно, ругала, когда у Томки или других женщин приключались
неприятности, например, юбки задирались в отсутствие ветра, но
беззлобно. Ибо понимала, что я в этом не слишком то виноват. Силу
ещё надо научиться контролировать. Вот с того времени каникулы и
проходили у родителей, а в остальное время я жил у бабушки.
А вот то, что я целитель выяснилось почти через год. При этом
весьма трагичным образом. Томка вышла замуж за своего хахаля, и уже
семь месяцев гоняла с пузом. В принципе жили они вполне нормально,
и парень мне нравился. КМС по боксу, даже на соревнования меня
брал. При этом весёлый, общительный. Учил меня на гитаре играть.
Короче душа компании. Вот только с совестью у него оказалось не
густо.
Загулял он маленько, в левую сторону. Ага… От беременной ведьмы.
Не знаю уж точно, что и кто кому сказал, но ударил он её в живот.
После чего развернулся и ушёл. Не берусь сказать, с чего так вышло
или кто первый ударил. Но факт есть факт.
Был уже поздний вечер, бабули дома не было, где-то занималась
своими «тёмными» ведьмовскими делами. Я же зарубался в «Сталкера»,
как раз громил базу «Долга»…
Зазвонил телефон, в трубке послышался взволнованный бабкин
голос:
— Тимоха, руки в ноги и к Томке. Пашка, урод, дитё убил. Скорую
я вызвала… — последние слова я уже слушал на бегу.
Тома сидела на полу, прислонившись боком к стене и придерживая
живот руками тихонько подвывала. По подолу ночнушки расплывалось
кровавое пятно.
— Тома, Томочка, что с тобой? — судорожно хватаю её за руки. От
страха ноги подкашиваются, падаю рядом с ней на колени.
— Всё, Тима, нет больше у меня доченьки, — мокрое от слёз лицо
кривится. — Я чувствую, как она умирает, — прикусывает губу, и по
подбородку течёт струйка крови. Прокусила.
— Тома, что делать? — хватаю за плечи, пытаясь сквозь слёзы хоть
что-то разглядеть.
— Ничего, — отворачивается, — умирает. Она умирает.
Захлёбываясь слезами, пытаюсь втолковать ей:
— Ты же ведьма, может зелье какое?
Истерично смеётся:
— Да. Ведьма. Да будь оно проклято, не знала бы ничего про бабу
эту, так моя дочь была бы жива. Ненавижу-у-у!!! — и склонив голову
вниз прошептала: — Прости, доченька.