Вот за что не люблю утро, так за то, что надо просыпаться. А как
тут не проснёшься, если всё болит? Вчера-то на адреналине даже не
заметил, а сегодня выясняется, что тушка бренная моя — синего
цвета, местами.
Это батя меня вчера воспитывал. Хотя он это называет спаррингом.
Ага. То-то выяснилось, что мне хватит уже издеваться над посохом и
надо бы подтянуть рукопашный бой. Ну а как же, посохом со всей дури
по башке не дашь, прибить можно. А кулаками куда проще
сориентироваться да от души одному во всех отношениях
замечательному мне надавать по щам. Хотя батя совсем другие эпитеты
в мой адрес ронял. Но мы-то с вами знаем правду?
Вот только кое-чего он не учёл. Во-первых: я тяжелее, ну и
во-вторых: у меня ещё офигенная сально-амортизационная подушка. И
самое главное, батя большой любитель именно оружия, так что было
весело. От души помахались. Вот если мне так нехорошо, каково ему?
А ну его. Пусть его бабка лечит, а то понимаешь, взял моду. Сам
придёт, если надо…
— Тимоха, паразит такой, а ну иди сюда! — это бабуля блинов
напекла. Сейчас как начнёт угощать.
Замечаю, что с сомнением посматриваю на окно, размышляя, сразу
податься в бега или всё-таки понадеяться на то, что они ещё помнят,
что я им не чужой?
— Тимка, я кому говорю, поднимайся давай, и топай сюда.
— Да встал я уже, чего орать-то. Не видишь что ли, я себя
лечу.
— Так откуда же я могу это увидеть? — на пороге нарисовалась
бабуля. И не лень же было ползти вверх по лестнице.
— Ба! — возмущённо ору, отвернувшись от зеркала, перед которым
сосредоточенно рассматриваю свою тушку, с которой постепенно
сползает синева. — А если бы я без трусов был?
— Пфе… — упирает руки в бока. — Чего я там не видела. Вылечился?
— ну и переходы у неё.
— Почти.
— Бросай. Пошли давай, отца твоего ремонтировать. Похоже, ты ему
вчера сустав вывернул, живодёр. Локоть раздуло, жуть.
Ох ты ж. Бросаю заниматься фигнёй (потом долечусь) и стремглав
несусь вниз. Батя, скособочившись, сидит возле стола и тоскливо
смотрит на кружку с чаем. Естественно ведь левый локоть раздуло, а
правой рукой он держится за бок.
— Пап, ты в порядке?
— Это смотря с какой стороны посмотреть, — задумчиво сообщает
он.
— В смысле? — замираю, не дойдя до него пару метров.
Усмехается:
— Как человек: хреново. Как твой отец: замечательно.