— Она.
— Пфе. Ну и чего шумела. Я бы и сам не взял.
— Хм… — бабка пристально смотрит мне в глаза. — Не врёшь ведь, —
и радостно улыбается, — видать, неплохо я тебя воспитала.
— Да нормально, — отмахиваюсь, — дальше-то кто?
— Так. Э-э-э… Это я на завтра перенесу, пожалуй, — и пытается
перевернуть страницу.
— Стоять, — хватаю за руку, — а ну чего там?
— Да так, — прячет ежедневник за спину.
— Ну? — хмурюсь. Не нравится мне это.
— Да так, — вздыхает, — парнишка один. Мать его привезёт.
— И?
— В Чечне контузило его, а теперь слепнет. С каждым годом всё
сильнее. Почти не видит уже.
— И в чём проблема? — вкрадчиво так спрашиваю. — Почему мне
нельзя посмотреть?
— Бесплатно, — и отворачивается.
— Чего? — не будь я молодым, точно бы инфаркт приключился.
Вернуть зрение — это не грыжу заговорить. И это без денег. И кто?
Бабка!
— Ну не могу я, — чуть не плачет, — были они у меня. Последнее
на врачей спустили, молодой же совсем. Да и на Ванечку так сильно
похож…
Оп-па… Вот оно что. На деда погибшего похож. Тогда всё понятно.
Вы не думайте, что мы лечим только за огромные деньги, нет. Как
говорит бабуля: «С богатого побогаче». А с простых людей очень даже
по-божески берём. Никто не обижается. С той же бабульки за внучка
рублей пятьсот бы взяли. Но зрение парню… Там ингредиентов тысяч на
пятьдесят… Ну бабка… молодец. Вот правда, не ожидал от неё. А порой
даже подозревал, что бабка не только аферистка, но ещё и еврейка. С
её-то любовью к деньгам.
— Ну что ж, раз так, то сэкономлю семье деньги — вылечу. Но! —
поднимаю указательный палец вверх. — Надо чтоб поклялись не болтать
про то, что бесплатно, а то нам паломничества только не
хватало.
— Тимка, — бабуля крепко обнимает меня. — Уже поклялись, что я
дура, что ли?
— Ба, — шиплю, пытаясь вздохнуть, — задушишь.
— Ой, — отпускает, радостно улыбаясь.
— Ба, тебе не кажется, что мы с тобой скоро из Тёмных в Светлых
перекрасимся?
— Тьфу, тьфу, — сплёвывает через левое плечо, — не дай бог такая
напасть.
Смеёмся. Радостно, от души. И тут бабуля, усмехнувшись, радует
меня:
— Ну раз ты у меня такой сознательный, то и последнего клиента
отменять не буду.
— Да? — чего-то во мне заворочались нехорошие подозрения. — А
может ну его?
— Думаешь? Ну как скажешь, — неожиданно легко соглашается. —
Сейчас Томе звякну, пусть отменит. Или не надо? — хитро
щурится.