Ото всех подальше я бросился в глубь острова. Глаза щипало от слёз – мир расплывался. В дальней части острова я наткнулся на одинокий клочок пляжа. Упав на гальку, я опустил голову между коленями, свернувшись в клубок и пытаясь втянуть в себя руки и ноги до их полного исчезновения.
Мой отец был человеком.
Они знали, все знали. Они знали об этом всю мою жизнь.
Как я мог быть таким глупым? Слепо верить в мамино «В любой момент, Аран» и ни разу не спросить, почему я отличаюсь от остальных и почему так долго не превращаюсь.
Мой отец был человеком. Тогда кто же я?
Послышался всплеск. Кто-то вынырнул из воды, и брызги упали мне на спину. Я учуял запах маминой шкуры и водорослей, а ещё резкий острый металлический запах, который никак не мог узнать. Рядом со мной что-то звякнуло о гальку, и я открыл глаза.
Это был серебряный зуб, которым пользовался человек.
Красная капля упала на лезвие. Я посмотрел на маму. Складки её рта в тех местах, где она несла это, кровоточили. Красные линии испещрили её мех и казались жутким украшением.
– Это нож, – пояснила она с улыбкой.
Нож. Я вытянул палец и провёл им вдоль лезвия.
Мама хотела предупредить:
– Аккуратнее с…
Поздно. Ойкнув, я поднял палец, кончик которого пересекла тончайшая красная линия.
Мама продолжала довольным тоном:
– Он упал в заросли водорослей, и я долго не могла его найти. По возвращении увидела, что ты отправился в глубь острова. Пришлось намотать пару кругов, чтобы тебя найти, – она поддела нож. – Он сделан из стали.
Половина ножа не блестела. Та его сторона, которую человек держал в руке, была чёрной и округлой. Я не решался поднять нож, боясь повторного «укуса», но затем всё же сомкнул пальцы на его чёрной стороне.
– Он выронил его, забираясь в лодку, – сказала мама. – Теперь он твой.
Мой. Она принесла его мне. Инструмент человека. Для…