– Тут, оказывается, и любительница есть. Самая ярая любительница. Жена лесничего, – рассказывал Суслов. – Она-то на Пасхе и устраивала спектакль. Поет даже… С голосом… Отличный рояль у ней есть, фисгармоника есть. Муж ее, лесничий, – скрипач. Это мне все рассказывали нотариус и тот купец, у которого я два с четвертью на биллиарде выиграл.
– Ну, скажите на милость, а Анатолий вернулся от головы и рассказывает мне, что здесь нет любителей! – всплескивала руками Котомцева.
– Все есть. Пианист даже есть, который может играть в антрактах спектакля. Он здесь часовых дел мастер и настройщик, а также и на вечеринки играть танцы ходит со своим пианино…
– Поезжай сейчас, Анатолий, с Сусловым, и осмотрите мыловаренный завод.
– Душечка, ведь мыловаренный завод за городом… В нем хорошо летом играть. Суслов ставил там живые картины тоже летом, жена лесничего давала спектакль на Пасхе, стало быть, весной, но кого понесет в спектакль за город глубокой осенью или зимой! – говорил Котомцев.
– Однако надо же где-нибудь играть, ежели другого места нет.
– А может быть, полицейский надзиратель выхлопочет нам у головы залу в ратуше. Тогда мы возьмем декорации из мыловаренного завода и будем играть в ратуше. По-моему, уж ежели ехать сейчас, то ехать знакомиться с лесничихой и с ней переговорить о спектаклях. Едем, Суслов!
– Позволь… Как же я поеду к лесничихе, ежели у меня других брюк, кроме этих, нет, – отвечал Суслов.
– Да у тебя брюки вовсе не так плохи.
– Ну, все-таки… У меня, видишь, есть брюки черные под фрак, я их купил у Десятникова, но они мне длинны, и их надо обрезать… А эти…
– Брось… Ей-ей, можно и в этих брюках…
– Однако вот ты во фраке… Приличным манером…
– Я сейчас к властям ходил с визитом. Полно тебе… Пойдем.
– Сними фрак и оденься в пиджак, тогда я пойду…
– Ах, какой несносный человек! Ну хорошо.
Котомцев отправился за занавеску переодеваться.
Спросив в трактире, где живет лесничий, Котомцев и Суслов отправились к нему на квартиру. Лесничий жил совсем на краю посада в не замощенной еще улице, в собственном небольшом, вновь отстроенном деревянном домике с мезонином. Окрашенный в желтую краску с зелеными ставнями, домик глядел опрятно и приветливо. Около него вместо тротуара были сделаны новые деревянные мостки. Впрочем, дабы дойти до дома лесничего, Котомцеву и Суслову пришлось шагать по изумительной грязи. Стояла осень. Был октябрь на дворе. Вскоре они остановились перед подъездом, выходящим на улицу, на медной дверной доске которого была выгравирована надпись: «Вадим Семенович Гусин», и позвонились в колокольчик. Им отворила горничная.