От этого вздрогнули все братья Юры, а Галочка в очередной раз заплакала.
– Люся, уведите детей на улицу, – скомандовал доктор служанке. А сам подошёл к Александре Сергеевне и обнял её за плечи: – Я же говорил, чудес не бывает, Александра Сергеевна.
– А может, это б-бесы? – едва выдавила из себя женщина.
– Ну-у-у, – улыбнулся Эдуард Вениаминович, – вы же цивилизованная женщина. Бросьте эти пережитки.
Внезапно Юра подхватился и что-то громко закричал на непонятном языке. Его глаза казались пустыми, ничего не выражающими. Александра Сергеевна опять вскрикнула, а доктор с удивлением посмотрел на ребёнка:
– Хм… Интоксикация?.. Более чем странно… А ну-ка, ну-ка…
Мужчина посмотрел мальчику в глаза и, подняв его веки, осмотрел белки.
– Да нет. На желтуху не похоже…
– Эдуард Вениаминович, что с ним? – с мольбой в голосе спросила Александра Сергеевна.
Тот взял Юру за руку, нащупал пульс, потом потрогал лоб мальчика.
– Жар… Очень сильный жар.
Взрослые оставались рядом, им было и невдомёк, где в это время находился разум мальчика, что видел и ощущал маленький Юра Изотов…
Солнце пекло в самую макушку. В чьяпасских лесных долинах стоял тропический полдень, а здесь, на возвышенности, горячий ветер обдувал лицо. Незнакомые места… Горы, деревья, которых Юра никогда и не видел и о которых он потом будет не раз рассказывать родным. Те, в свою очередь, станут считать его фантазёром, поскольку тоже никогда не бывали на побережье Тихого океана. Но сейчас… этот незнакомый край, со странными птицами, деревьями и… людьми?
Перед Юрой стоял человек, который смотрел будто сквозь него. Он был очень страшный – почти голый, только на плечах висела шкура какого-то неизвестного зверя (позднее мальчик узнает, что это шкура броненосца). Лоб удивительного темнокожего мужчины был словно зажат в тиски, голова заканчивалась жиденькой кучкой волос, отчего сам человек напоминал кукурузный початок. Глаза дикаря скошены почти до переносицы, а на лбу висела громадная бусина. И от этого туземец казался более страшным.
А ещё были люди. Много людей. Большие и маленькие, старые и молодые, взрослые и дети. Голые спины согнутых в пояснице жителей целого племени. Они кланялись страшному жрецу, повторяя слова его мантры на непонятном языке. На большом холме, на столе из грубо обработанного камня лежал распростёртый человек. Лицо его было отрешённым, а губы что-то беззвучно шептали.