– О, сын нужды, зачем ты брил голову?.. Здесь что-то не так! – и приказал стражникам. – Хватайте его!
От неожиданности я не нашелся, что ответить этому воплощению бдительности и усердия. И уже множество рук нависло надо мной, как меня осенила спасительная мысль и я вскричал:
– О, славные удальцы, остановитесь! Я поведаю вам истинную правду…
Стражники в замешательстве застыли на месте.
Я перевел дух и жалобным голосом продолжил:
– Одну луну назад в меня вселилась заразная болезнь, которая вызывает кровавую рвоту и, если ее не лечить, мучительную смерть. Лекарь побрил мне голову, втер в нее целительные мази и пообещал выздоровление. Но опасная хворь пока еще держит мое тело в своих острых когтях, и если вы забудете об осторожности, она вцепится и в вас!
Испуганные воины отбежали в сторону, и старший пригрозил:
– О, скидыш гиены, убирайся прочь, иначе мы угостим тебя стрелами…
Я не заставил себя упрашивать и быстро скрылся за воротами города.
Через несколько дней я добрался до Билиса и направился во дворец эмира. У входа в него сидели изнывающие от безделья стражники. Старший с презрением посмотрел на мое ветхое одеяние и лениво спросил:
– О, брат нищеты, что тебе нужно здесь, в обители великих?
– О, доблестный воин, я принес письмо победоносному эмиру.
Он брезгливо поморщился и протянул руку:
– Давай его сюда.
– Но я должен передать послание самому повелителю!
Стражнику не понравилась моя настойчивость, он вскочил на ноги и приказал своим подручным:
– Обыскать его!
Меня схватили, перетряхнули одежду, но не нашли ничего, кроме десяти дирхемов. От неожиданной добычи у старшего загорелись глаза, и мои кровные денежки тут же перекочевали в его кошель. А чтобы я не пожаловался эмиру на грабеж, он решил погубить меня и вскричал:
– Никакого письма нет! Этот человек по наущению врагов хочет убить нашего правителя, да продлит Аллах, милостивый, милосердный, его счастливую жизнь! Отведите злоумышленника к палачу, пусть тот своей саблей послужит достославному эмиру!
Тут же множество услужливых рук вцепилось в мой халат. Я уже прощался с белым светом, как на улице раздался громкий топот коней и во двор влетела вереница всадников во главе с эмиром. Мы рухнули в горячую пыль. Когда все стихло, я приподнял голову, поцеловал землю между ладонями и сказал: