И грозное небесное знамение оказалось пророческим. На другой день пришла страшная весть: Конрад не только не одержал никаких побед, но потерпел жесточайшее поражение! Вскоре к Никее прибыли остатки германского войска. Людовик едва узнал императора: его лицо осунулось, руки дрожали, одежда была порвана и забрызгана кровью. Он пригласил Конрада в свой шатер, где тот рассказал о произошедшей катастрофе:
– Оказавшись на восточном берегу Босфора, мы направились в сторону Икония через Каппадокию. Этим путем когда-то шло первое великое паломничество, и он показался нам самым удобным. Но местные проводники повели нас длинной дорогой и запутали в бесконечных ущельях. Провизия закончилась, люди вымотались и под Дорилеей мы попали в засаду сельджуков. В жестоком сражении от моей армии осталась десятая часть воинов, остальные погибли или попали в плен…
Людовик расширившимися от ужаса глазами посмотрел на императора:
– В это невозможно поверить! С тобой вышло семьдесят тысяч человек! Может быть, кто-то уцелел? Я готов послать сильный отряд рыцарей на поиски потерявшихся и отставших.
Конрад покачал головой:
– Нет, я привел всех, кто мог двигаться… Правда, сразу после переправы через Босфор несколько тысяч воинов откололись от нас и направились на юг вдоль побережья… Может быть, они еще живы…
Французский король пришел в полную растерянность и не знал, как ему поступить. После долгого молчания он нерешительно спросил:
– Какой же путь выбрать?.. Может быть, снова пойти через Дорилею?..
Император тяжело вздохнул:
– Конечно, это самая удобная и короткая дорога, но вид множества убитых христиан тяжело отразится на войске. Думаю, надо двинуться вдоль моря через Адрамитий, Пергам, Смирну, Эфес, Лаодикею и Атталию. Где-то там можно будет достать корабли и добраться до Антиохии, а оттуда – до Тира.
Людовик, избавленный от трудного выбора, с облегчением согласился:
– Да, так будет лучше.
Он проводил Конрада в отведенный ему шатер и вернулся к себе. В тот же день он собрал баронов и сообщил им о печальной участи германских паломников и предательстве Мануила. Он надеялся, что жажда праведной мести навсегда останется в памяти воинов, и рано или поздно латинский меч отомстит ромеям за вероломство!
Дорога вдоль берега оказалась невероятно тяжелой. Она шла среди скал, была перерезана бурными горными реками и изобиловала крутыми подъемами и спусками. На крестоносцев отовсюду сыпались стрелы и камни. Каждый день гибли воины, повозки и лошади срывались в пропасти. Людовик считал своим долгом быть на передней линии сражений и теряя ощущение времени, рубился с неверными, сдерживая их натиск. Часто он возвращался в лагерь с иззубренным мечом, в помятых и забрызганных кровью доспехах.