Тем временем эмир Дамаска призвал на помощь атабека Нур ад-Дина и тот стремительным броском вышел на северный фланг наступающих. Атаковать мощную крепость, имея рядом сильную мусульманскую армию, было бы чистым безумием и крестоносцам пришлось отступить. Плохо зная местность, они заблудились среди густых садов и множества каналов и понесли тяжелые потери. В Тиверию вернулись малые остатки прежнего войска.
В полном расстройстве Конрад бросил безнадежное дело и с уцелевшими людьми отправился на родину. Людовик задержался в Палестине на несколько месяцев, но покинул ее столь же бесславно, подведя тем самым черту под самым большим делом своей жизни.
Жарким летом они с Алиенорой высадились в Калабрии, где их с распростертыми объятиями встретил сицилийский король Роджер. Он сообщил Людовику хорошую новость: весь христианский мир негодовал на византийцев за их предательство, приведшее к краху столь блистательно начавшегося священного похода. Роджер понял, что настал очень удобный момент сокрушить ромеев, извечных врагов сицилийцев. Все свое красноречие он направил на вовлечение французов в союз против изменников. Он обещал поделиться с Людовиком будущей добычей и клялся оказать ему всю возможную помощь в дальнейшем продвижении на Восток. Но король не поддался уговорам и отказался от выгодного предложения.
После приключений в Антиохии Людовик коротко и сухо общался с Алиенорой, лишь иногда встречаясь с ней за обедом. Однажды, заканчивая очередную тягостную трапезу и приступая к десерту, он взглянул на жену и невольно улыбнулся: она напомнила ему рыжую пушистую белку, увлеченно грызущую любимые орешки.
У него были плохие новости для нее, и он засомневался, стоит ли начинать неприятный разговор, но вспомнил о сердечной ране, полученной в гостях у князя де Пуатье. С того злополучного дня ее душа была мертва для него, и он чувствовал это всем своим существом! Известная притча гласит: «Ревность – это ярость мужа, и не пощадит он в день мщения!» Сами собой отпали все сомнения, и он с деланным безразличием сообщил супруге:
– Из Антиохии прибыли купцы…
Она насторожилась, оставила орешки и бросила на него вопросительный взгляд.
Делая паузы между словами, он сказал:
– И привезли… невеселые… известия… Как будто от той самой совы, о которой говорил де Пуатье…