В половине седьмого вечера я уже в Риме. Ночую в квартире, любезно предоставленной мне одним другом. Веспа остается в маленьком ресторанчике, принадлежащем земляку-салентинцу. Когда на рассвете прихожу забрать ее, хозяин сообщает, что ночью в заведение – через вентиляционную решетку подвала – проникли воры и забрали всю дневную выручку. С замирающим сердцем бросаюсь к Веспе, чтобы проверить, все ли в сохранности. Уфф! Багаж не вскрыт, ничего не тронули. Выражаю сочувствие и сожаление хозяину, прощаюсь с ним и еду в направлении Чивитавеккья.
На одном из перекрестков, хотя у меня есть право преимущественного проезда, какой-то парень за рулем легкового автомобиля не останавливается, а продолжает ехать навстречу с безрассудным намерением заставить меня упасть. Отмечаю его безумный взгляд, очень похоже, что он под воздействием наркотиков. Почти чудом избегаю наезда и останавливаю Веспу в нескольких сантиметрах от тротуара. Обрушиваю на парня поток ругательств, и мой гнев настолько силен, что я с превеликим удовольствием набил бы этому идиоту рожу.
Из Чивитавеккья отправляюсь морем в Испанию.
На корабле во время ужина рядом со мной сидят четыре водителя грузовиков и обсуждают свои дела. Услышав, что один из них родом из Галлиполи, я представляюсь, и мы начинаем приятную застольную беседу земляков, которая помогает скоротать время.
Пятого марта, почти сразу после полудня, приходим в Барселону. Я представлял, что окажусь в жаркой Испании, но вместо этого меня встречает зверский холод. Натягиваю трико, надеваю теплые брюки, толстый свитер, куртку; натягиваю на руки перчатки и надеваю подшлемник. Все бесполезно!
Ледяной ветер будет хлестать меня без передышки на протяжении тысячи двухсот километров – двух с половиной дней – на всем пути до Гибралтара. Первую ночь в Испании провожу возле автострады, на стояночной площадке, где, дрожа от холода, устанавливаю палатку. Следующую ночь предпочту спать в скромном отельчике, в каком-то селении поблизости от трассы.
Когда дорога чуть удалится от побережья, я увижу еще заснеженные вершины гор. Все время дует сильнейший холодный ветер, выворачивая и стремительно унося иссохшие кусты. В какой-то момент на дороге оказывается и перегораживает ее гигантский куст ежевики, он прицепляется к лобовому стеклу, закрывая мне обзор. Какой-то сельский житель, наблюдая эту сцену, издает крик страха, и я уже почти вижу себя на земле, но мгновением позже судьбоносный и сильный порыв ветра уносит куст прочь – он продолжает свой сумасшедший и бесполезный бег по полям справа от меня.