Обратный путь уже не вызывал во мне столько тревог. Я вполне спокойно добрался до арки, ведущей во двор дома, а затем преодолел её и увидел возле подъезда ту самую девочку в кокошнике с неестественно белыми волосами. Она стояла около стены дома и не обращала внимания на капли, которые срывались с крыши и падали на её хрупкие плечи. Они стекали по белой коже и исчезали под сарафаном.
Я аж вздрогнул, глядя на девочку, и представляя какие должно быть холодные капли, а потом подумал, что такое поведение ребёнка трудно назвать обычным. Поэтому мои органы зрения подозрительно уставились на неё. А та вдруг отняла взор от мокрого асфальта и серьёзно посмотрела на меня. Я опять изумился тому, сколь взрослые у неё были глаза. Это был взгляд фригидной женщины, всё повидавшей на своём веку. Она немигающим взором смотрела на меня, а я как-то непроизвольно замедлил шаг, словно боялся к ней подойти, будто она была огромной злой собакой. Но всё же мне пришлось двигаться к подъезду – и так я в какой-то момент оказался от неё на расстоянии двух метров.
Девочка всё так же смотрела на меня, будто ждала каких-то слов. Я почувствовал ещё большую неловкость, а затем покашлял в кулак и произнёс, пытаясь пьяно не запинаться:
– Привет. А ты чего тут стоишь? Тебя как зовут?
– Снежана, – совсем недетским голосом буркнула та, разлепив синеватые губы.
– Ого, впервые вижу Снежану, и она не простит… ам… в общем, красивое у тебя имя, – смешался я под конец фразы и глупо хихикнул.
Та холодно глянула на меня, будто я не оправдал её ожиданий, а потом медленно пошла вдоль стены. Мне вдруг стало совестно за свою идиотскую шутку, и я виновато залопотал, поковыляв за ней:
– Постой, извини, если чем-то обидел. Может, тебя проводить до дома? В городе стало опасно. Ты, где живёшь? Подожди.
А девочка, будто не слышала меня и не сбавляла шаг. И тогда я, повинуясь рефлексу, схватил её за хрупкое плечо, немного подавшись вперёд, так как плохо владел своим телом в состоянии алкогольного опьянения, после чего ребёнок резко развернулся. Я на миг оказался всего на две головы выше неё, пытаясь не упасть, а она сделала шаг в сторону, описала рукой полукруг, блеснув серебряным кольцом, и влепила мне звонкую пощёчину.
После такого «подарка» я точно не имел возможности удержаться на подкашивающихся ногах – и свалился прямо в лужу, приложился головой об асфальт. Внутри черепной коробки мигом взорвалась бомба, заставив вспыхнуть перед глазами звезды, а рот исторгнуть болезненный стон. Благо, что я хоть вино из рук не выпустил, рефлекторно прижав самое дорогое к груди, поэтому бутылка осталась цела. Да и я, в принципе не сильно пострадал, но всё же зло огляделся, пытаясь увидеть девочку, но та уже успела куда-то шмыгнуть, хотя я потерял её из виду всего на несколько секунд. Вот ведь прыткая особа. Да ещё и с хорошо поставленной пощёчиной. Так ловко опрокинула взрослого мужика. Хотя я в таком состоянии, что и сам мог упасть. Всё же её роль оказалась решающей. У-у-у мелкая гадина. Теперь бы ещё суметь встать. Я кое-как приподнялся, а затем принял вертикальное положение, потирая щеку, которая в пострадавшем от пощечины месте оказалась обжигающе холодной, словно мне не посчастливилось всю ночь проспать на снегу. Щека почему-то не болела, а онемела и ничего не чувствовала. Как такое возможно? Девочка владеет какой-то секретной техникой тибетских монахов?