– Которая под колпаком у инквизиции, – с горечью прокомментировал Кхан.
– Ещё проклятья, иллюзии, магия лечения и все стихийные, если только приток истинной стихийной магии не прекратится.
– Типун тебе на язык, – рассердился ректор, – если не станет её, мы вообще останемся безоружны перед врагом.
Посетовал:
– Словно кто-то специально лишает нас магии. Постепенно, одну за одной.
– Знаешь, меня когда-то учили, – негромко произнёс Сильвио, – что стоит поискать того, кому это выгодно.
– А кому это может быть выгодно вообще?
– Инквизиция, – как то буднично произнёс магистр и архимаг застыл на полуслове, вспоминая свой давний разговор с с бывшим магистром демонологии. Медленно кивнул.
– Ну и инженеров у нас всё больше, – снова произнёс некромант, и верхушка ректорской башни снова надолго погрузилась в тишину.
Отделение инквизиции было в расположении того самого легиона, по случайности располагавшегося совсем недалеко от гнезда преступности и оплота порока – Кальдерана. Но если до этого, я представлял себе подобие походного лагеря по типу сооружаемых во время вампирской кампании, то в реальности это оказалась пусть не слишком высокая, но каменная крепость, вольготно расположившаяся на трёх холмах огороженная сплошной каменной стеной в три человеческих роста высотой.
Казармы, да и все прочие здания были каменными, солидными, видно, что строящимися в расчёте на долгую эксплуатацию.
Отделение ничем не отличалось от соседних зданий, правда, имело обширные подвальные помещения.
Оказавшись там, я мигом вспомнил свой первый допрос, когда меня притащили в подобный же каменный мешок. Промозглый, пробирающий холодом до костей, мрачный и подавляющий волю. Разница была только в том, что тогда допрашивали меня, а теперь допрашивать собирался я сам. Хотя нет, не допрашивать – побеседовать, так было ближе к истине, тем более госпожа Тень представлялась мне более полезной в качестве союзницы.
Задержанную уже усадили на стул, и прицепили массивную цепь идущую от кандалов, к металлическому кольцу, вделанному в пол. Капюшон и маску с неё сняли тоже, и я вновь на секунду залюбовался идеальной кожей и точёными чертами лица. Чуть портила вид только ссадина на губе, но тут извините – сама напросилась.
– Я поговорю с ней один, – повернулся я к Игнациусу и тот, не став спорить, лишь коротко кивнул и удалился.