Разумеется, на конкурсах моделистов он получал награду за наградой, просто отправляя фотографии своих миниатюрных армий. Он не выставлял эти кубки и памятные знаки напоказ, а держал их в углу шкафа. В мире, существовавшем за стенами дома, находились ненормальные типы, способные выложить целое состояние за шестисантиметровую фигурку Супермена от известного мастера. А Маттео Лоренци уже приобретал известность, несмотря на юный возраст и вечные конфликты с матерью: до недавних пор она с трудом выносила увлечение сына «игрой в солдатики». Каждое Рождество, каждый день рождения превращались в пытку: Маттео не хотел ни денег, ни одежды, ни скутер, а только новый набор инструментов. Или пластилин. Или пособия по анатомии. Когда пришел первый материальный успех, она словно проснулась: неужели на этих маленьких штучках можно заработать? Сын смеялся ей в лицо. В Америке и в Японии люди зарабатывали на них столько, что покупали себе виллы. А вот отец Маттео ничего не говорил. Потому что его не было. Отец Маттео покончил с собой, когда сыну было двенадцать лет.
Я не спрашивал его об этом, а сам он эту тему не затрагивал. Но все в городке знали: однажды утром инженер Лоренци не пришел на работу. Его нашли после полудня в сосновой роще недалеко от пристани: он повесился.
Мы с моим отцом часто говорили об этом. Меня интересовал простой вопрос: зачем? Окно, распахнутое во мрак. А ведь у этого человека были жена и сын, дома, хорошая работа… Но он ушел, как будто все, чего он добился в жизни, не стоило ломаного гроша. Он не страдал тяжелой болезнью в последней стадии, у него не было никаких серьезных проблем. Но Риккардо Лоренци покончил с собой. Мой отец устремлял взгляд в пустоту. Он не знал, что сказать. Обычно он с глубоким вздохом говорил: «Будь внимателен к своему другу. Или вот что: давай в ближайшие дни пригласим его на ужин?».
Маттео казался обычным подростком, с заморочками и недостатками, присущими его возрасту. Что творилось в его душе, неизвестно. Быть может, детская игра в армию монстров и армию доблестных воинов помогала ему разобраться в себе, понять, где Добро, а где Зло. Он переносил в пластилин извечную борьбу между двумя мирами, придавал ей форму, присваивал имя и ставил перед ней задачу. Чтобы потом поставить в шкаф.