После смерти мамы поездки на Сант-Андреа прекратились: продолжать снимать этот дом было бы слишком тяжело по многим причинам. И мы стали проводить каникулы в городе. Мой отец в своем обычном костюме весь день сидел на балконе, устроившись в пляжном кресле. Но книги были у него под рукой, рядом с лимонадом, который Сумира готовила целыми кувшинами, в том числе для себя, поскольку не выносила жары. Период с мая по сентябрь был для нее адом, она только и делала, что чем-нибудь обмахивалась. И старалась не вылезать на солнце, избегая его, словно оскорбление. Или даже встречу с дьяволом.
Однажды я попросил у отца разрешения съездить на Эльбу одному. Я уже считал себя взрослым, и мне хотелось доказать себе, что я способен на это: в одиночку прокатиться на поезде до Пьомбино, а потом еще час – на пароме. От Портоферрайо до Сант-Андреа можно было добраться на автобусе. (Но отец не знал о моей мечте: приехать неожиданно и устроить Анджеле сюрприз.)
«Об этом и речи быть не может». Первая попытка закончилась неудачей. Любой парень встал бы на дыбы, но со мной все было иначе: после смерти мамы отец сильно изменился. Он прямо-таки трясся надо мной; за короткое время у него развились всевозможные страхи. Возможно, он чувствовал себя обязанным заботиться обо мне за двоих, опасался, что моя жизнь зависла над бездной, которая рано или поздно меня затянет. Но на практике все это выражалось в чрезмерной опеке, против чего я в глубине души не возражал. Я был главным в его жизни, он стремился показать это каждым словом, каждым поступком. Из нашей команды выбыл один, но очень важный участник. Мы получили одинаковую рану, от которой каждый страдал по-своему, но в равной мере мучительно; в этой общей боли мы черпали нашу силу.
Но мы были слишком разными. Нам не следовало допускать эту ошибку – замыкаться в своем узком мирке, где чувство невосполнимой потери принуждает к тесной, почти патологической сплоченности, к единению на грани безумия. Лучше бы мы просто молчали. И заново учились жить в окружающем мире, хотя азы этой науки были безжалостны. В итоге я дал ему это понять самым простым способом. Возможно, мой отъезд и ему принес бы пользу. Контролировать каждый шаг человека не значит его любить. Кроме того, я же собирался не на другой конец галактики.