– Вот видишь, – улыбнулся папа. – У Сережи есть характер и смелость прямо сказать, когда ему что-то не нравится. При этом не обязательно же сообщать, что это папа с мамой не разрешают, кому приятно признаваться, что ему что-то запретили! Но сказать «Я не хочу и не буду!» может каждый. А Таня просто хочет казаться взрослее и самостоятельнее, а сама боится и маму рассердить, и что вы ее не примете в компанию, и сказать об этом боится и вам, и маме. Она не хочет ни на кого ничего сваливать, просто так получается.
– А нам-то что делать теперь? – совсем отчаялась я. – Прятаться от нее, что ли?!
– Зачем прятаться? – рассмеялся папа. – Скажите ей, что в вашей компании каждый имеет право голоса, а не только старшие. Что вы все равны, независимо от возраста, и что каждый отвечает за себя сам – и перед самим собой, и перед своими родителями. И что она всегда может, не стесняясь, сказать, если в вашей общей игре ей что-то не нравится. Может отказаться от одной игры и предложить другую, вы на это не обидитесь, а будете только рады. Вы вообще с ней разговариваете?
– Это она с нами не разговаривает! – призналась я.
Но после разговора с папой в конце тоннеля, который только что казался мне беспросветным, забрезжил слабый свет. В тот же вечер мы с Серегой и Максом собрались на совещание, а с утра приступили к реализации принятых решений.
Теперь мы на каждом шагу спрашивали у Таньки совета. Советовались с ней, чем бы нам всем заняться, нравится ли ей такая-то игра, нет ли у нее каких-нибудь своих идей, возражений или пожеланий? Мы искренне старались делать это без ехидства и не упоминая ее строгую маму-спортсменку. Сначала Танюшка смотрела на нас волчонком, подозревая подвох. Но потихоньку оттаяла и оказалась достаточно говорливой и даже заводной. Очень скоро Танюшка научилась сама разбираться со своей мамой. По крайней мере, больше ни разу отчитывать нас всех сразу лыжница-красавица не являлась. Танюшка оказалась не только не ябедой, но даже наоборот – если она решала что-то не говорить, то могла молчать со своим упрямым выражением лица хоть несколько дней подряд.
Постепенно мы все полюбили Танюшку, а особенно я. Я всегда тянулась к людям с характером, даже если они еще совсем маленькие тихие девочки.
Папин житейский урок по поводу Танюшки так поразил меня своей простой мудростью, что я записала в своем новеньком личном дневнике: «Никогда не судите о людях, не разобравшись. То, что вам кажется наглостью, может оказаться простым страхом». Под важным выводом стояла дата – 20 сентября 1980-го года.