Официантка принесла ещё кофе. Какое-то время агенты молча пили густой, ароматный напиток, а затем Траутманн задал следующий вопрос:
– Пошему фейри так люпят Ирлантию, Киран?
– Потому что Ирландия – самая лучшая страна в мире! – улыбнулся О’Салливан. – Очень бы хотелось ответить вам так, Мориц, но, увы, скорее всего не поэтому. Мы, кельты, отнюдь не первые здешние жители. Согласно легендам, когда-то давным-давно, задолго до нас, островом Эйре владели сверхъестественные существа фоморы, у которых было лишь по одной руке и ноге, потому что другие рука и нога находились в другом мире. Эти существа проживали одновременно в обоих мирах и были весьма сведущи в магии. Может, под видом фоморов древние сказители подразумевали sidhe, а затем последующие напластования сочинительского творчества разделили их на два разных типа мифических существ?
Исторически те времена были каменным веком. Если тогдашняя Эйре была форпостом sidhe в нашем мире, их здешним домом, их здешними владениями, значит коренные первобытные ирландцы должны были постоянно взаимодействовать с ними в повседневной жизни. Проблема в том, что об этих коренных ирландцах мы знаем не больше, чем о sidhe. Это не наши прямые предки. Наши с вами индоевропейские предки пришли в Европу из Азии то ли пять, то ли семь тысяч лет назад и первым делом истребили всё коренное население от Гибралтара до Балтики. Полностью. Так что мы не знаем о коренных ирландцах ничего. Мы не знаем, каков был их менталитет, какие у них были шаманские практики и какие взаимоотношения с sidhe. Может sidhe обходились с ними, как с современными людьми, то есть использовали как добычу, а может между ними царили любовь, дружба и взаимопонимание. А когда с низменностей Мааса и Шельды пришли гойделы, ставшие потом гэлами, и пустили коренных аборигенов Эйре под нож – как отреагировали на это sidhe? Если у них были крепкие, дружеские узы с первобытными людьми, sidhe вполне могли воспылать гневом и местью и начали воспринимать убийц своих товарищей просто как диких скотов, с которыми можно не церемониться и делать что угодно, без каких-либо моральных угрызений…
Траутманн, затаив дыхание, ловил каждое слово О’Салливана. В его глазах, увеличенных диоптриями, блеснул страх.
– Это просто ушасно! И отновременно так сахватывающе! Сколько ше лютей станофится шертвами фейри?