–Гад, такой! Он веселится. На полу знаки рисует, а я за ним по уровням гоняйся. До самой Крыши!
– Ти-и-и-им! Тии-и-имо-о-ош-а-а-а!! Отзовии-и-ись!
Я кричал долго. Пока совсем не охрип. Никто на крики не отзывался. В пустых коридорах верхних уровней звук разносился очень далеко. Если Тим был рядом, то он обязательно отозвался бы. Значит, он далеко или болеет или спит.
Делать было нечего. Нужно было идти дальше.
Дальше.
Я приглушил фонарь и надолго закрыл глаза. Нужно было привыкнуть к темноте.
– Плесень она почти везде здесь. Черви ее не едят. Почему не знаю. Но им и еда, и влага нужна.
– Может быть, Тим еще что ни будь, оставил. Какой ни будь знак. Крылья – в самый раз. Если он знак оставил, так я уж точно его найду.
Я открыл глаза и сделал с десяток шагов.
Здесь засветка плесени уже была не моей. Здесь прошел Тим. Наверное, он. Хотя, может быть и другой Изгой ходил. Все Изгои про Крылья знают.
Вот только до Крыши не все добираются. Да и не всем надо.
Светлая полоса плесени сворачивала налево. Это было непонятным. До площадки подъема было еще далеко.
Если Тим шел на Крышу, то он должен был идти по коридору дальше, а не сворачивать здесь.
Я с опаской заглянул за угол. Цветные плети, светясь, все слабее уходили, куда-то вдаль. Идти все равно было нужно.
–Гад, ты Тим!
Ругнулся шепотом. Скрестил пальцы наудачу и пошел. Все дальше и дальше.
– Может быть, Тим шахту нашел. Я слышал, что по этим шахтам сразу можно на Крышу выбраться. В некоторых – до сих пор подъемники ходят.
– Сидишь себе на платформе. Ногами болтаешь, а машина тебя на канатах на самую Крышу несет. Хорошо! Только вот если на машинах по канатам ездить, так ведь ногами ходить разучишься. А не будет шахты? А не будет машин? И что?
Но шахта была. И огонек. Совсем слабый огонек фонарика светил, где то в конце коридора.
– Тии-и-и-им! – Закричал я что есть мочи и, грохоча по старым перекрытиям, рванулся вперед.
– Тии-и-им! Я зде-е-е-есь! – Сзади рухнула подгнившая плита. Повалились строительные блоки. Поднялась едкая пыль, забила глаза.
Я остановился.
–Был Тим…
Услышал я тонкий грустный голосок.
–Был да весь вышел.
Я на ощупь прибавил света и, приоткрыв веки, попытался посмотреть. На коричневом одеяле лежал Тим. Бледный худой. С закрытыми глазами. С вывернутой не по-человечьи, в обратную сторону ногой. С разодранным окровавленным рукавом, к которому уже подбирались черви.